…В прежнее время, время крепостничества, важным праздником считали дожинки, т.е. окончание жатвы. По окончании всех полевых работ жители не только деревни, ближайшей к господскому дому, но и всех других деревень и поселков, принадлежавших одному владельцу, являлись к нему с венком из ржи или другого хлеба, который последний снят с поля. Следовало угощение, пляски, песни. Владелец был милостив, крестьяне веселы, это был едва ли не единственный день, когда бедным труженикам оказывалось сочувствие и уважение. Дожинки, местами, и теперь совершаются, но, конечно, обстановка уже совсем другая.
Живописная Россия, 1882 г.
Вот уже десять лет обстановка существенно другая. Были в Бобруйске и угощения, и пляски, но это не был единственный день года. Ведь праздник преобразования города, его многоликие плоды остались с горожанами-тружениками надолго. Не скоропортящиеся они. И очень самобытны, как исторически самобытен сам Бобруйск. А на сегодня он еще и самый крупный город, который, совершая круговой маршрут по стране, навестили юбилейные “Дожинки” и проверили его по многим аспектам, прежде всего архитектурно-строительным.
Прекрасно понимая это, руководство области, имеющее уже достаточно богатый опыт приема “Дожинок” (первые — в Шклове — это их заслуга), соответственно нацеливало и бобруйчан. А те, видимо, в силу своей традиционной предприимчивости загодя разузнали-таки “государственную тайну” именно их город, скорее всего, станет следующим на маршруте современных белорусских “Дожинок”. Почему и послали своих “разведчиков” в Слуцк — посмотреть, поучиться. Заглядывали они в тамошние дворы, подворотни, но нашли свой собственный путь-маршрут. И когда окончательно стало ясно: Бобруйск — столица “Дожинок-2006” (октябрь прошлого года), их устроители принялись за дело, взяв за основу комплексную программу преобразования города 2003 года, которая, кажется, только и ждала благоприятного момента и весомых ресурсов для своей реализации. В придачу в феврале из БелНИИПградостроительства получили новый генплан города.
Тем не менее на высшем областном уровне были выбраны два генеральных Маршрута архитектурного праздника — центр города и основная въездная магистраль — Минская улица. По ним тут же направилась комплексная комиссия — 19 групп обследователей состояния существующих объектов. Емкая, тяжелая, ответственная, но необходимая работа по всесторонней инвентаризации. Попал в ее ареол и памятник Ленину, что, по незыблемой советской традиции, возвышался на центральной площади — бронзовое изваяние на восьмиметровом пьедестале. Так было с момента его установки в былых партийных шестидесятых. Тогда и площадь работала на него — огромный плац для толп манифестантов.
Теперь “обстановка уже совсем другая”, и такой монумент городу уже претит. Так, дожиночные маршруты Бобруйска, можно сказать, начались с него. Причем радикально, но без всякой политики. Не помню, чтобы в новейшей истории так “досталось” некогда беспрекословно табуированному объекту, чтобы так его буквально понизили. Поскольку в результате проработки нескольких вариантов памятник фактически лишился огромного пьедестала, непременного атрибута образа вождя. Остался скромный подиум. И, что характерно, никого это не покоробило. Потому что от этого выиграли и памятник, и площадь. Она не утратила важную композиционную доминанту, но приобрела более комфортную, человечную ситуацию. Пространство площади приобрело декоративное мощение и обильное озеленение. И только с последних этажей здания исполкома кажется не совсем обитаемым. На уровне пешехода, окон оторачивающих ее жилых домов она приветлива, уютна своими благоустроенными нишами и уголками, разновысотным и многообразным озеленением, малыми архитектурными формами. То есть полноценно живет, привечая горожан, не только в дни массовых действ. И даже вместительные автостоянки не отчуждают ее, не разрывают. А вечный благородный гранит вместо повседневного бетона? А зеленное убранство площади, что, кажется, здесь давно, может, изначально? Кто теперь возьмется сразу утверждать, что это фрагменты не столичной площади?..
Вполне амбициозно, но такова была творческая позиция бобруйских зодчих. Плох тот райцентр, который не мечтает… А тут Бобруйск с уникальным историческим обликом.
Понятно, все это далось не просто. За это надо было бороться, но и быть уверенным в своей правоте. Именно с таким багажом отправился в нелегкий дожиночный маршрут главный архитектор Бобруйска Игорь Иванович Ахметшин, который ориентируется в городе, как в своей квартире. Весь это маршрут с ним прошел и его “зеленная рука”, ландшафтный архитектор Игорь Константинович Куталовский, который, кажется, знает в городе каждую кочку и всякий сучок. Это он еще семь лет назад, не думая об этом, начал готовиться к небывалому Маршруту — заложил питомник и собирал различный посадочный материал по всей республике. А в канун “Дожинок” провел тендер по закупке хвойных растений. Саженцев было достаточно, но понимаю неудовлетворенность коллеги, ведь его материал — многолетние растения — набирает свои качества с годами. Правда, уже сегодня зеленное убранство центральной площади, других мест имеет вполне законченный вид. Благодаря особой технологии — высаживанию высоковозрастного материала в контейнерах. Более того, было разработано несколько вариантов озеленения площади — исходя из того, что из растений окажется в наличии.
Тем не менее авторы считают, что из всего задуманного по центру они реализовали только (или целых? — как посмотреть) 70%. Почему не все 100? Упрекают… себя: не смогли до конца убедить, настоять, хотя демонстрационными планшетами с вариантами предложений увешивали все стены большого зала горисполкома. И все-таки рады, что работа велась не сумбурно, а с перспективой на продолжение и завершение. Стойко выносили нарекание на большую стоимость проектов. Зато это полноценные, полные документы, которые послужат и дальнейшей реализации задуманного.
Если бы предстояло “пройти” только основные маршруты, по мнению архитекторов, не было бы вообще проблем. Однако, как предлагал губернатор, просмотрели первый, второй, третий пояса города. В результате централизованно запланировали и выполнили 532 объекта по капремонту, реконструкции, благоустройству. Прибавив сюда объекты, над которыми самостоятельно работали отдельные предприятия и учреждения, получили цифру, переваливающую за тысячу. В этой связи добрым словом вспомнили участников трех субботников, волонтеров, строительные отряды. Не пожалели, что пошли на разукрупнение заказчика. В итоге их набралось семь, включая профильные отделы и управления горисполкома. Они работали с проектировщиками, которых рекомендовали местные архитекторы на основе своего опыта сотрудничества с ними. В частности, до сих пор в Бобруйске очень хорошо отзываются о борисовских коллегах.
Примечательно, что не было и сетования на нехватку денежных средств. Их как бы и хватало. Проблема заключалась в их рачительном и целевом освоении, что порой не совпадало. Так, на дороги, улицы средств было даже с избытком, но то, что оказывалось за бордюром, нередко оставалось без них. Да и само благоустройство велось с “непредвиденными” затратами, которые можно и нужно было не только предвидеть, но и избегать. Это хотя бы о том, как страдали существующие насаждения под техникой и мусором. Уничтожался добротный газон, который приходилось затем восстанавливать заново. Двойная и, понятно, оплачиваемая работа. За это бы штрафовать, но у нас могут и премировать. “Дожинки” все спишут?..
Интересуюсь у Игоря Ивановича о главной творческой удаче. Она заключается в том, что ему удалось найти, выносить, а главное, отстоять и в конце концов реализовать единую художественно-образную идею по центральной площади. А состояла она в воссоздании того времени, когда появилась — в первые послевоенные десятилетия, — хотя и с использованием, конечно же, самых современных материалов. Для этого изучались старые чертежи и фотографии. В итоге фасады практически нарисовали. Появились те же элементы, что были в той эпохе — арочные связки между окнами, например. И колористическое решение — уплотнение цвета по боковым фасадам с рассветлением к центру, к некоему акценту с последующим постепенным подъемом этого светлого потока. Но карнизы сделаны темными.
Смело замахнулся дожинковский Бобруйск даже на, казалось бы, сугубо столичную или губернскую “роскошь” — искусственную подсветку площади и формирующих ее зданий. Причем опять-таки пошел собственным маршрутом. Маломощными цветными светильниками, благодаря которым здания переливаются многоцветьем, “пульсирующими танцульками” по всевозможным сценариям и компьютерной партитуре. Она может зависеть, скажем, от характера праздника или сезона года. Это явно было сокровенным и давнишним желанием архитектурной главы города. Вот, оказывается, для чего предусмотрел он темные пояса карнизов: в них пропадет, скроется вся электротехническая мишура.
В то же время здания горисполкома, банка подсвечены традиционно — белыми, желтыми светильниками. Рискнули поставить и мощные прожекторы. Для пробы сначала один, и он простоял только вечер — пошли массовые жалобы жильцов. Уместные, надо сказать, жалобы, которые нельзя игнорировать.
Пришлось одолеть и нелегкий психологический маршрут — “пойти в народ”, по дворам — объяснять, убеждать в целесообразности сноса допотопных сараев и гаражей. Испытали свою выдержку и умение ладить с людьми — жалоб, склок, угроз, чуть ли не боев поначалу было не счесть. Предложили взамен ГСК, нашли для него устраивающую всех площадку. Да и защищая старый скарб, бобруйчане от него в итоге без сожаления избавлялись. И это еще не зная, что будут владельцами уютных и ухоженных дворов, где даже убогая подстанция превратилась в живописную фреску.
Кроме беспросветного захолустья дожинковцы покончили и с надоевшим, постыдным долгостроем — “зияющими черными бойницами” — терапевтическим корпусом и гостиницей “Турист”, которые сегодня вместе с благоустройством радуют глаз.
Все шло по плану, но была — как без нее в таких случаях — сумятица. Особенно когда пытались угадать, каким маршрутом прибудет самый высокий гость. Не угадали, но и не оплошали. Более того, сработала “домашняя заготовка”: Президентом была заложена капсула в основание будущего Ледового дворца. И не на 1700, как вначале планировалось, а на 7000 тысяч зрительских мест. Причем и место выбрано на первый взгляд странное и спорное — внутри, в центре старинной крепости, точнее, того, что от нее осталось. Но это дальновидный ход. О капсуле, пусть даже и замурованной, никто не посмеет позабыть, а новое сооружение международного класса необходимо городу. Пока здесь пустырь. Но для местных архитекторов — целина, ожидающая свою “пахоту” и “жатву-дожинки” на архитектурной ниве. На ней должны “расцвести” новой мирной жизнью старинные бастионы. В “прежнее время” добросовестно отстояв на коварных маршрутах ворога, они послужат появлению маршрута туристского. А там и до достойной набережной в живописной излучине Березины “рукой подать”. Она также просится стать уникальным градостроительным и ландшафтным уголком республики.
Был и неприятный опыт. Так, во время напряженной работы, в самый разгар “марша” по маршрутам, донимали проверки правоохранительных органов. Главная претензия: почему делаете не по проекту? И убедить невозможно в том, что проект сыр, содержит явные ошибки, что реалии работ подвигают внести коррективы — явно на пользу, в том числе и экономическую. Но проект есть закон. Вот если бы в процессе подготовки к “Дожинкам” создавалась компетентная группа специалистов, которая могла бы оперативно корректировать или хотя бы узаконивать изменения в проекте исходя из сложившейся ситуации.
А сколько раз приходилось просить, чтобы не судили о работе до ее окончания, до “жатвы”, на “полпути”. Как можно оценить нетореный маршрут, не пройдя его до конца?
Потом уже областные коллеги, видя и сравнивая содеянное, спросят: как архитектурной голове города удалось уцелеть, вообще выжить?
Игорь Ахметшин: “Я диктовал… И брал всю ответственность на себя… Кроме меня это никто не сделает… Через кровь, пот и слезы своего добились”.
Истый главный архитектор города — это дар, призвание, достояние города. Такого надо найти, дать раскрыться, проверить на более простых маршрутах. Но уж раз поставили, сделали главным, то доверяйте, даже подвигайте к ответственным решениям и не мучайте проверками на каждом полустанке магистрального Маршрута. Профессиональная совесть — вот лучший контролер. От затравленного и запуганного, обремененного и истерзанного нудной “текучкой”, надуманными подозрениями и беспрерывными “штабами” архитектора проку не будет. Наставьте его на “крутой маршрут”, коим у нас уже традиционно стали “Дожинки” — там поймете, кто такой. Дайте ему право, обяжите диктовать. Тогда он станет не диктатором, но плодородным творцом, со своими уникальными результатами-дожинками.
Кстати, достаточно высокие чины в Бобруйске лишились своих должностей, не дождавшись праздника. Круто, но, видимо, справедливо, ибо они действительно ждали: а вдруг “Дожинки” минуют город каким-то замысловатым маршрутом или пусть сверху скажут что, когда и как делать. Так и остались на обочине.
А что, если “отметить” десятилетие “Дожинок” пересмотром статуса городского архитектора, пересмотреть многие нормативные документы, что людей творческих, ответственных не могут не беспокоить.
Вот, в частности, на что не могли смотреть равнодушно бобруйские архитекторы при замене тротуарного покрытия. Естественно, на асфальт плитку класть не рекомендуется, но зачем, расставаясь со старым асфальтом, взрывается и его устоявшееся за много лет основание? Но такова, оказывается, “законная” технология, СНиПовские требования, на основании которых, как убедились в Бобруйске, очень трудно создать хороший уютный двор. Безнадежно устарели они. Есть набор обязательных элементов, но их компоновка очень жестко регламентирована. Плюс наша технология, привыкшая все делать по прямой и не утруждающая себя выбором плавных, органичных, зачастую попросту рациональных маршрутов.
За рубежом, как сетовали прошедшие “Дожинки” архитекторы, давно применяются многие элементы благоустройства из особо обработанного дерева, даже мощение, помосты, настилы. Особенно во дворах, где через низинку можно проложить дорожку с таким мостком, а не переворачивать огромную кубатуру подсыпки. Кому-то, значит, это выгодно. Выгода, видимо, и пустая работа, и “экономия”, доходившая до абсурда… Что более всего удручало? “Твердолобие и долгое бодание”… И многим безразлично и непонятно, что вместо тривиального партерного газона может быть кусочек “естественного” луга. Побывавшие в Германии взахлеб хвалили тамошнее городское озеленение, пока… Пока не прошлись по маршрутам Бобруска, где нет пластмассовых подделок в кадушках. Где качество работ во многих местах не уступает хваленому немецкому…
…Однако выйдем и мы в город, на его маршруты. Проверим…
Бобруйску удалось сохранить уникальную старинную застройку. Одна только кирпичная обладает своеобразным колоритом, останавливает присмотреться, дотронуться, ибо хранит тепло рук каменщиков, которые нынче, надо признать, перевелись. Словом, музейная редкость, антиквариат. Она детальна, подробна, в ней нет мелочей. Даже сиротливая, позабытая капителька, которая вполне заслуживает и мастерского соучастия, а затем даже персональной подсветки. Кроткая старина взывает о важности предельно тактичного обращения с ней, она очень чувствительна к новоделу. Отметим, что архитекторам во многих местах удалось не оскорбить ее новыми дизайнерскими штучками. Однако кое-где их явно перебор.
Может вызвать сомнение разве что ярусный принцип отделки старины, когда первый этаж явно выделяется. Но будем последовательны и лишь обратим внимание бобруйских коллег, у которых, без сомнения, были свои на то аргументы.
В целом же старая, фактически мемориальная часть города вполне закономерно, профессионально и любовно превращена в пешеходный (не хочется говорить нормативной лексикой — в зону) бульвар. Этот “зеленной” порыв подхватывают жители, выставляя напоказ не столько балконы-клумбы, сколько “оказывая сочувствие и уважение” “владельцам” города, коими сами и являются.
Рынок больше не комплексует провинциальностью.
Как и местный банк. Мал “золотник”, но дорог — как свежее слово в городском облике.
Даже здания нашего недавнего “силикатного” прошлого, и те преобразились до неузнаваемости. Могла ли, скажем, пятиэтажка-серятина и мечтать, что превратится во вполне сочное и пристойное пятно? И теперь ни у кого не повернется язык назвать Минскую улицу “жутко паршивой, однотонно серой”. Суперграфика подарила даже супермаркет, пусть и “районного масштаба”. Она же помогла найти окончание маршрута — наглядный рубеж и стартовую линию для дальнейшего творчества.
В целом о многом из увиденного на маршрутах Бобруйска можно говорить с эпитетом “супер”.
Р. S. В городе еще стоят указатели маршрутов прошедших “Дожинок”, что вовсе не значит, что на этом город остановился. Остановка здесь попросту запрещена, ведь даже нахоженный маршрут легко зарастает быльем, коль по нему и дальше не следовать. А есть еще и многие другие…