“Архитектура – любопытное ремесло: под ней подписываешься, но делаешь ее только в коллективе; она является художественным творчеством, но создается исключительно в системе экономических, политических и административных механизмов”, – думаю, многие из моих коллег согласятся с этим заявлением Риккардо Бофилля вне зависимости от желания всему создаваемому “свои гордые дать имена”.
Проектирование – процесс комплексный, сложный, успех его закладывается уже на начальной стадии и зависит от глубины постановки задачи, определения круга проблем, которые следует разрешить. Любопытен опыт работы испанской группы того же Бофилля, в состав которой входили лица, по нашему представлению, далекие от архитектуры. В этом кругу, к примеру, можно было обнаружить имя писателя Гойтисоло, которого переводили и печатали еще в СССР. Именно на начальной стадии работы и только путем сопоставления самых разных мнений вырабатывались концепция, характер будущей постройки.
Сегодня создание архитектурного объекта у нас, как правило, – привилегия архитектора или группы архитекторов; конструкторы, подобно прочим смежникам, включаются в процесс, когда идея сооружения созрела. Противоречия в процессе работы если и возникают, то носят чисто производственный или еще проще бытовой характер. Сложившаяся схема взаимодействий, завязанная на выпуск документации к установленному сроку и за определенную оплату, вряд ли оставляет возможности для взаимного поиска. Так что собственно конструкция превращена в пассивное средство реализации уже найденного объема или системы объемов. Вместо активного участника, ответственного за формообразование сооружения, конструктор превращается в технического исполнителя. Одни придумывают пространство и способы его материализации на базе изделий, выпускаемых стройиндустрией, другие расставляют опоры, обеспечивающие устойчивость.
Подобный симбиоз архитектуры и конструкций вряд ли можно признать позитивным. Уверен, что выдающихся творческих личностей среди инженеров-конструкторов не меньше, чем среди архитекторов. Своими произведениями П. Нерви, В. Шухов, А.Эйфель, Б. Фуллер, Н. Никитин доказали, что сугубо инженерные решения могут шокировать общественное сознание, меняя вкусы и представление о великом и прекрасном.
И все же кто более ответственен за искусственную среду обитания – архитектор, конструктор или все общество?
Конструкторы свои проблемы и задачи формулируют максимально конкретно. “Для определения степени рациональности здания достаточно его взвесить” – так метафорично Б. Фуллер обозначил суть профессии инженера-конструктора. Выполнить задачу с минимумом материалов при самом эффективном использовании их физических свойств – исходная задача и единственно интересная для него проблема.
Для инженера красиво то, что рационально, для архитектора – что устоялось и соответствует вкусу непосредственного заказчика (худший вариант) или благосклонно принимается коллегами (ходовой вариант). Революционные вспышки крайне редки и совпадают обычно с социальными катаклизмами. Периоды смелых начинаний, кардинальных сдвигов естественно чередуются с периодами осторожного спокойствия, установления запретительных норм, правил. Революционные сдвиги в первой половине ХХ века, предпринятые конструктивизмом, вытеснили так называемое украшательство.
Сегодня наши здания выглядят более легкими, иногда изящными в сравнении с мастодонтами, возраст которых перевалил за четверть века. Но это скорее результат использования новых материалов, особенно стекла в качестве ограждений. Конструктивная основа современных зданий качественно не изменяется на протяжении многих десятилетий. Самый ходовой конструктивный прием – этажерка (колонны, перекрытия), где наружная оболочка существует сама по себе. Такое понятие, как структура здания, во многом утратило свое значение, хотя именно сознательное, обдуманное, а не случайное, подражательное создание структур обеспечивает достойную архитектуру. Когда этот фактор в реальной практике становится безразличным, следует говорить или о несовершенстве метода или о недостаточном учете массы факторов.
Технология массового производства строительных изделий с геометрией прямого угла и горизонтальной плоскости прочно и надолго определила господство системы, требующей максимального количества материалов при относительно несложной методике конструктивных расчетов. Поэтому, находясь в крытом павильоне “Комаровки”, невольно испытываешь чувство беспокойства и даже легкого страха. Рухнувшее покрытие московского аквапарка “Трансвааль” было выполнено в виде подобной пространственной оболочки. Катастрофа – следствие, видимо, ошибок при строительстве и эксплуатации, но наличие огромного количества тяжелого материала над головой психологически угнетает.
Природа в этом отношении более изобретательна: паутина, гнезда птиц, соты пчел, муравейники, а также примитивное жилье из сплетенных веток и травянистых растений выполнены, можно сказать, на иной конструктивной основе, на базе легких материалов, соединенных в прочные комбинации. В сравнении со стоечно-балочной системой это более сложные, но и более эффективные конструкции. В свете последних концептуальных сдвигов приоритет все чаще отдается формам со сложной геометрией. Но все ли архитекторы созрели или оценили в полной мере архитектонические возможности прогрессивных решений на основе многомерных конструкций? А их красоту?..
Красота – это категория, энциклопедически определяемая как совокупность качеств, доставляющих наслаждение взору и слуху. Но вряд ли это якобы универсальное определение способно дать исчерпывающий ответ, если задействуются только зрение и слух.
Наш материальный мир наполнен невидимыми излучениями и напряжениями. Силы гравитации присущи всем материальным предметам: деревья, дома, стены тоже притягиваются друг к другу. Интуитивно люди всегда чувствовали это: обладающие большой массой культовые постройки с завидным постоянством демонстрировали приверженность к центричному, симметричному построению формы, объема.
Физический вакуум, включая все виды полей и элементарных частиц, пронизывает все пространство вокруг нас, взаимодействуя как с живыми, так и неживыми телами. Частицы и поля, как утверждает современная наука, воздействуют вибрационным полем на все материальные объекты и вызывают их ответную реакцию. Квартиры, офисы, цеха – это пространства с многочисленными полями, излучениями, постоянно и с различной силой действующие на нас.
Мы же проектируем по законам, правилам и нормам, созданным на основе умозрительного представления об удобстве, защищенности, комфорте, то есть фактически без учета физико-биологических факторов. Причина тому не только в самих творцах, а в отсутствии глубокой, научно обоснованной методологии, создать которую сам архитектор не в состоянии даже и при наличии заинтересованного желания. В результате силы и векторные превращения полей в наших сооружениях абсолютно произвольны и об их существовании авторам ничего не известно.
Биологи же, например, обнаружили любопытные и поучительные закономерности. Так, пчелиные соты обладают положительным биотерапевтическим воздействием на человека, лечение производится прикладыванием их к голове больного гипертонией, мигренью. Следовательно, потолки в зданиях предлагают делать не плоскими, а вогнутыми, в виде оболочек с сотовой структурой.
Поскольку внутри пирамиды или даже пустой пространственной структуры, обозначенной ребрами пирамиды, люди испытывают успокоение, эмоциональный подъем, прилив энергии, рекомендуется покрытию здания задавать пирамидальную форму.
Спорить здесь, не зная глубинных законов биофизики, трудно, однако и соглашаться, принимать все к исполнению преждевременно. Частные, обрывочные рекомендации не в состоянии вооружить архитектора для создания безупречного во всех отношениях сооружения.
Можно найти объяснение стойкому консерватизму православной церкви, упорно применяющей старинные каноны в современном зодчестве. В итоге остается хоть какая-то надежда, что новое здание сохранит энергетические характеристики прототипа. Но и возражения имеются. Ведь если здание, созданное таким, идеальным образом, поместить в окружение домов-монстров, то оно, угнетенное их энергетическим полем, потеряет все свои достоинства. Тиражирование шедевров – дело малонадежное. Сколько святых, целебных мест было потеряно навсегда грубыми пристройками, уничтожившими очарование среды, ее ауру.
А не создается ли впечатление красоты именно в результате пребывания возле или внутри построек с положительным энергетическим воздействием, придающим душевный подъем, прилив сил, хорошее настроение – позитивные воспоминания и восторженную оценку?
Сегодня мы вынуждены лишь задаваться вопросами: реально ли, имея трехмерную модель сооружения, зная физическую массу составляющих его элементов, внешние факторы, определить энергетические характеристики в любой его точке? Можно ли до начала строительства выявить наличие зон геопатогенных лучей или прогнозировать возникновение их в итоге строительства, прокладки подземных коммуникаций? Возможно ли создание исследовательских систем и методик для столь требовательного и результативного проектирования?..
Современный уровень естествознания позволяет сделать предположение, что такое возможно. Тогда кто возглавит этот процесс – архитектор, практик-конструктор или научный работник? Или все-таки это будет дружный коллектив единомышленников, включая физиков, биологов, психологов и почему бы и не талантливых литераторов? Время покажет. В том числе и новую архитектуру, невиданные конструкции.