Если сравнить старую и современную площади, с первого взгляда заметно, что они отличаются масштабностью застройки и самого пространства, степенью его замкнутости, количеством деталей, наличием транспортных средств и в целом комфортностью пребывания. Почему произошло такое перерождение одного из кульминационных городских пространств?
Еще на рубеже XIX–XX вв. архитекторы стали бить тревогу по поводу нежелательной трансформации городской среды под воздействием технического прогресса. Х. Берлаге писал об улицах и площадях: “Они настолько лишились красоты, что можно только с сожалением вспоминать об узких средневековых улочках. Разбиты многочисленные бульвары огромной протяженности, на которые выходят фасады совершенно случайных и смешных зданий” [1, с. 107]. К. Зитте сетует на то, что “у людей появилась своего рода нервная болезнь “боязнь площадей”, тех больших и пустых пространств, где человек “испытывает определенную робость, недомогание” [2, с. 93]. Современные специалисты отмечают: “Исчезли истинные пространства сосредоточения городского бытия, центры старых поселений... нет пространственного центра, сосредоточивающего в себе и олицетворяющего сущность человеческого поселения. Нет места для его души” [3, с. 79].
Усиливающиеся городские проблемы требуют реконструкции городского центра. Человеку отводятся пространства под землей – с лестницами, торговыми залами, длинными переходами (рис. 2, 3). Использование подземного пространства для развлекательных и торговых объектов – прекрасная возможность расширить пространство центра города, где очень дорогая земля, для различных общественных функций. Человек при этом вынужден “уйти” под землю, а наземное пространство отдано машинам.
Игнорируется опыт многих поколений, забывается древняя мудрость – мерой всех вещей должен быть человек. В архитектурной теории и практике, в других областях знаний накоплен значительный опыт исследований и обоснований отдельных сторон оптимизации открытых городских пространств, который требует тщательного изучения и синтезирования. “В этом случае обращение к опыту прошлого позволяет более глубоко осмыслить реальные потребности, лежащие в основе архитектурной или градостроительной традиции. И в той же мере, в какой эти потребности сохраняют свою жизненность, попытаться найти новые, созвучные времени ответы” [4, с. 288].
ТАК БЫЛО
Анализ всемирного исторического опыта позволяет проследить формирование и развитие открытых городских пространств, выявить определенные закономерности, а также те утерянные в ходе развития цивилизации свойства, на которые следует обратить внимание в настоящее время.
Так, например, городские пространства Древнего Египта были представлены храмовыми дорогами, улицами-аллеями, замкнутыми дворами дворцов и храмов. Все они строились таким образом, что в поле зрения идущих (причем трасса шествия анизотропна – движение вперед обладало большей значимостью, чем движение назад) постоянно находилась конечная или промежуточная цель (обелиск, портал, колонна, храм). Среди факторов, обусловивших такие характеристики открытых городских пространств, большую роль играли назначение и использование пространств (которые совпадали), а также религиозное и космогоническое мировоззрение. Важнейшим результатом воздействия пространства на человека были его психологическое подавление и прославление вечности и незыблемости существующего государственного строя.
Открытые городские пространства в Древней Греции впервые выступили как самостоятельные объекты градостроительного искусства. Греческие архитекторы первыми начали использовать их в качестве инструмента для создания общегородской планировочной структуры. Именно в Древней Греции в городах появилась развитая система открытых пространств центра – главные улицы и несколько площадей – агор (рис. 1). Площади и улицы древнегреческих городов-полисов имели пространственную ориентацию, которая определялась не только мистико-религиозными воззрениями, но также транспортными и инсоляционными требованиями. Агоры дифференцировались по назначению (торговля различными товарами, общественные функции). Впервые в пропорциях агор и акрополей начал прослеживаться принцип “золотого сечения”. При этом масштаб городских пространств отвечал размерам человеческой фигуры.
Центр древнеримского города представлял собой уже более развитую систему: несколько форумов (среди которых по значимости и величине выделялся главный), прилегающие к ним перистильные дворы, небольшие специализированные, порой крытые пространства (культовые и торговые), а также объединяющие их улицы. В больших и особенно в столичных городах наблюдалось формирование достаточно развитой системы специализированных форумов (общественные, храмовые, торговые), что отвечало разнообразию видов деятельности горожан. Чаще всего форумы располагались на одной глубинной оси и соединялись между собой, формируя развитую систему центра города (рис. 2). В центрах городов Древнего Рима возникло пространство, предназначенное исключительно для пешеходов (современная пешеходная зона). Это территории форумов и небольшие отрезки улиц, их соединяющие, куда был запрещен въезд колесниц (даже колеснице императора).
Средневековые площади строго дифференцировались по назначению. Четко выделялись торговые, соборные и ратушные. Торговые площади имели большие размеры, правильные планы и заполнения пространства в виде колодцев, фонтанов, бассейнов и т.д. Соборные не являлись самостоятельными элементами городской застройки, они лишь дополняли храмы. Ратушные имели разнообразную в плане форму и небольшие размеры. Доминирующими элементами их являлись ратуши, которые располагались в углах, по середине площади или выступали из общей застройки. Иногда в ходе развития отдельные площади связывались в пространственную систему. Средневековые градостроители уделяли большое внимание визуальным эффектам. Это выражалось в соотношении улиц и площадей, стремлении замаскировать места их сочленения, а также в трассировке городских улиц. Много художественных эффектов было обусловлено тем, что главная точка притяжения располагалась в углу площади (рис. 3).
В эпоху Возрождения в Западной Европе площади и улицы города рассматривались все больше с транспортной точки зрения. Симметричные прямоугольные площади получили размеры, кратные единому модулю и соразмерные человеческой фигуре. Занимаясь реконструкцией города, мастера-градостроители эпохи барокко Западной Европы реконструировали главные магистрали и узловые точки города, создавая при этом целостную структуру центра. Более тесными стали связи между площадями и улицами, превращаясь в композиции, подчиненные одной оси движения. Градостроители отказались от замкнутых и “законченных в себе” площадей (рис. 4). Планы их все больше усложнялись, оставаясь при этом геометрически правильными. Размеры площадей увеличились. Ориентированные на динамическое восприятие площади обладали множеством видовых точек.
В эпоху классицизма возникла необходимость больших площадей для военных парадов, что породило прием осевого сочетания нескольких площадей. Часто при формировании улиц и площадей главенствующее значение имело само пространство, а ограждающие его здания – лишь как средство их выделения. Однако улицы и площади все больше рассматривались в качестве элемента коммуникации (рис. 5).
Резкий перелом произошел во второй половине XIX – начале XX в. в Западной Европе и Америке, когда при преобразовании сложившихся урбанизированных пространств и формировании новых приоритет отдавался решению транспортно-технических задач, а вопросы эстетического оформления городских пространств отодвигались на второй план. В России приемы реконструкции ряда городов положили начало новому направлению в формировании открытых урбанизированных пространств, отражающему величие и силу общественного строя – социализма. Потеря человеческого масштаба, приоритет транспортных средств, упрощенные прямолинейные и прямоугольные формы привели к одинаковости и во многих случаях безликости открытых пространств.
Таким образом, строительство открытых урбанизированных пространств городов во второй половине XX в. было продиктовано в основном появлением на улицах многочисленных транспортных средств. Этот фактор обусловил их характеристики (размеры, конфигурацию и т.п.). В некоторых городах появилась многоуровневая организация пешеходно-транспортных потоков. В строительстве новых был впервые широко применен единый модуль. В целом открытые городские пространства приобретали все более отчетливые системные признаки и вместе с тем определенную стандартизацию. В Советском Союзе в послевоенное время городские пространства отмечались завышенными геометрическими параметрами, включением больших озелененных территорий, беззаботным отношением к грядущему повышению автомобилизации городского населения. В этот период создавались новые (или реконструировались сложившиеся) площади, рассчитанные в основном на массовые шествия и поэтому имеющие простую прямоугольную форму плана и большие размеры. Из-за желания отразить в размерах площадей и проспектов “размах социалистического строительства” и “величие эпохи” в первые послевоенные десятилетия и позже создавались большие, трудно воспринимаемые человеком площади (площадь Победы в Витебске, главная площадь в Алма-Ате).
К ЧЕМУ ПРИШЛИ
Наиболее ярким примером того, что мы имеем сегодня, является Минск. Здесь сформировалось уникальное градостроительное явление: основные площади города, как бусинки, нанизаны на главную магистраль.
В центральном ядре города имеется 21 площадь, включая пространства перед значимыми общественными объектами массового посещения. При этом ни одна из них не может быть отнесена к пешеходной, доступной людям без пересечения проезжих частей при движении от остановок общественного транспорта.
При общей площади центрального ядра Минска 828 га площадь открытых урбанизированных пространств составляет 345 га, или 42%. В целом эта величина близка к данным других научных исследований, где установлено, что в центрах городов открытые пространства должны составлять не менее 50% территории [5, 6]. Однако Минск обладает одной существенной особенностью: водно-зеленый диаметр, пересекающий город и разрезающий центральное ядро, берет на себя значительную долю открытых пространств –143 га, или 17% общей площади ядра. Таким образом, открытые урбанизированные пространства составляют 190 га, или 23% общей площади ядра. Этот показатель близок к нормативным рекомендациям по доле территории, занимаемой улицами и площадями по городу, что, естественно, не может отражать специфику пространственной организации городского центра. Все виды площадей занимают в сумме 24 га. Самая крупная площадь – пл. Независимости – 6,98 га (параметры площадей определялись по линиям застройки). Она больше Красной площади в Москве (4,96 га), Дворцовой в Санкт-Петербурге (6,27 га), Наций в Париже (4,28 га). Самые маленькие открытые пространства составляют в Минске 0,15–0,20 га (перед Кафедральным собором, Екатерининской церковью, цирком).
Основные площади центрального ядра, линейно расположенные вдоль главной пространственной оси города, представляют собой регулярные пространства, служащие в основном транспортными развязками и одновременно являющиеся важными фокусами пешеходных передвижений. Значительное количество небольших открытых пространств перед значимыми общественными зданиями (театры, цирк) в своей массе являются дискомфортными из-за чрезмерного раскрытия на транзитные транспортные пути.
Столичные площади, относящиеся в основном к площадям совмещенных функций (транспорт, пешеходы, автостоянки), в первую очередь характеризуются дискомфортными условиями для пешеходов. Из-за чрезмерных размеров ряда площадей появляются зоны с пассивным уровнем визуального воздействия или полностью выпадающие из такого воздействия, хотя как раз они и являются безопасными для пешеходов. Пространства этих площадей недостаточно репрезентативны для их столичной роли. А при наличии запоминающихся пространств (пл. Победы, пл. Я. Коласа) значимые акценты отрезаны транспортом от пешеходов, что создает помимо физического и психологический барьер при их восприятии.
В рамках исследований, проведенных на кафедре градостроительства БНТУ с помощью научного инструментария, были проанализированы основные площади Минска на предмет их визуально-пространственной и социально-психологической гармонии. Пример такого анализа представлен по Октябрьской площади (рис. 8). Выявлено, что открытое пространство площади превышает установленные оптимальные параметры городских площадей (аванплощадь – 0,75–1,5 га, парадная площадь 2–4 га): пешеходное пространство перед Дворцом – 1,87 га, пространство в пределах окружающей застройки?– 6,65 га. Если формально пространство площади можно отнести к полуоткрытому, то в реальности с учетом высоты окружающих зданий для человека, находящегося на площади, оно ассоциируется с открытым, а следовательно, и неуютным пространством. Следующие оценки свидетельствуют, что по привлекательности площадь относится к нейтральной. Визуально воспринимаемое пространство находится в зонах пассивного, активного, интенсивного и экстенсивного воздействия, что свидетельствует о пренебрежении архитектурными средствами формирования общественно значимых пространств. Недостаточная камерность пространства, немасштабность по отношению к человеку, примитивизм в организации партера площади снижает его визуально-психологическую ценность и создает реальную физическую угрозу для потребителей. Помимо этого пешеходный доступ на площадь из-за большого фронта магистральной улицы – проспекта Независимости затруднен. Для выхода из сложившейся ситуации имеются возможности. Это и более активное использование различного по форме, рисунку, фактуре мощения, активное использование элементов заполнения пространства (особенно в зоне пассивного воздействия, которая находится в середине аванплощади) масштабными малыми архитектурными формами (фонтаны, скульптуры, скамьи и др.), создание прозрачных перегораживающих устройств и др.
Настало время вернуть центру города уют, чувство надежной защиты от агрессивной среды. Необходимо всеми возможными архитектурными средствами гуманизировать городские открытые пространства, дифференцировать их предназначение – для человека и для машины, создать систему масштабных по своим параметрам пространств, обеспечивающих комфортные условия для пребывания людей и их деятельности.
Литература
1. Мастера архитектуры об архитектуре: Сб. статей; под общ. ред. А.В. Иконникова и др. – М.: Искусство, 1972. – 591 с.
2. Зитте, К. Художественные основы градостроительства / К. Зитте, пер. с нем. Я.А. Крастиньша. – М.: Стройиздат, 1993. – 255 с.
3. Добрицына, И.А. Общественное пространство города и дизайн / И.А. Добрицина // Городская среда. Дизайн. Архитектура: Сб. науч. трудов: Ч. 1 / Под. ред. И.А. Азизян. – М., 1990. – С. 55.
4. Гутнов, А.Э. Мир архитектуры: Язык архитектуры / А.Э. Гутнов. – М.: Мол. Гвардия, 1985. – 351 с.
5. Горе, Г.И. Структурно-функциональная организация общественных пространств центра крупного города: автореф. дис... канд. архит.: 18.00.04 / Г.И. Горе; Моск. архит. ин-т. – М., 1988. – 22 с.
6. Рекомендации по формированию систем открытых пространств в городах и групповых системах населенных мест с учетом улучшения окружающей среды / ЦНИИПградостроительства. – М., 1982. – 62 с.
7. Бунин, А.В. История градостроительного искусства / А.В. Бунин, Т.Ф. Саваренская. – М.: Стройиздат, 1979. Т. 1–2.
8. Протасова, Ю.А. Совершенствование архитектурно-планировочной организации открытых урбанизированных пространств: дис. … канд. архит.: 18.00.04 / Ю.А. Протасова. – Минск, 1999.