За последние несколько лет вечерний Минск волшебно преобразился, стал светлым, праздничным, нескучным. Проделана большая работа по подсветке города, однако пока эти световые-цветовые новшества не коснулись городской скульптуры. Неосвещенная скульптура визуально не существует. Форма, объем — главные средства ее выразительности — в темноте находятся в небытии. В сегодняшнем Минске эффектное освещение зданий зачастую контрастирует с провалами на месте монументальной скульптуры. Тонированные в большинстве своем в темные цвета изваяния и днем-то напоминают хоть и величественных, но довольно мрачных мавров, что уж говорить про ночь. Неосвещенные скульптуры растворяются во мраке — черное на черном. Если в прошлом веке улицы были не так великолепны – светились только фонари да окошки — и скульптура, кое-как все же освещаемая, смотрелась в затемненных городах вполне органично, то теперь на фоне архитектурно-световой феерии многие наши памятники выглядят просто жалко или не выглядят никак. Свет, тень, полутон — визуальные знаки объема, которые возникают только при наличии источника света и делают скульптуру доступной для восприятия. Поэтому форма непременно нуждается в освещении.
Манипулирование направленными разноинтенсивными и разноцветными источниками искусственного света открывает широкие возможности эстетизации и осмысления ландшафта. С наступлением темноты при помощи света можно расставить смысловые-световые доминанты и в скульптуре — полноценной составляющей общей городской среды, а не только в архитектуре, как это происходит в настоящее время. Причем не обязательно дублировать дневные отношения скульптуры и окружающего ее пространства, вполне реально смоделировать новые. Освещение — осветление — осмысление. Придание смысла, освещение деталей, важных по смыслу. Искусственно освещая объекты, мы как бы включаем их в сферу нашего восприятия. Выделяем светом нашего внимания, придаем им значимость. Это сильно отличается от равномерно распределенного дневного освещения и напоминает скорее режиссуру света в театре. Ночная подсветка — драматургия борьбы света и тьмы.
Важным моментом при таком концептуальном подходе к освещению выступает то, что экстерьерная скульптура, как правило, рассчитана на восприятие при верхнем свете. Свет сверху естественен для всех материальных предметов в нашем “дольнем” мире, под светлыми небесами. Все объемы, от большого до малого, как поплавки: верх — свет/тень — низ. Свет направляет объемы вверх, обращает к небу. Тень приземляет их, уравновешивает, укореняет на поверхности земли. В результате — устойчивость и гармония. Закаты, восходы, боковое зимнее солнце слегка сдвигают, покачивают привычную свето-теневую картину мира — равновесие кренится, тени удлиняются. Свет снизу “отталкивает” предметы от земли и они теряют устойчивость, дематериализуются, как бы левитируют. Нижний свет хорош для придания пластике эмоционального, драматического эффекта. Но едва ли такое драматическое звучание необходимо при восприятии произведений монументальной скульптуры, которая, по определению, должна быть спокойной, стабильной. Ведь памятники — это обронзовевшие общественные идеалы, приоритеты, твердо укорененные в наших городах и в нашем сознании. Имеет ли смысл их развоплощать-развенчивать? В Минске же часто используется необычное боковое или нижнее освещение, что придает изваяниям некоторую “потусторонность”. Свет из земли: помните, как в детстве — чтобы сделать “страшным” лицо, нужно осветить его снизу фонариком — получается обратная лесенка: полутон, тень, свет. Странное и неестественное зрелище — реалистический объект, подсвеченный снизу. То, что по замыслу автора должно быть в тени, оказывается освещенным, и наоборот. Скульптуры превращаются в призраки.
Многие памятники в городе освещаются по старинке “в лоб”. Такая подсветка выполняет исключительно информативную функцию, как бы говорит: “вот здесь стоит памятник”, эстетические и декоративные аспекты организации пространства сводятся к минимуму. Примером может служить бронзовый Максим Богданович перед Оперным театром: четыре прожектора, смонтированные вдоль аллеи, ведущей к статуе, светят на скульптуру с фронтальных трех четвертей. В результате вместо объемной поверхности, которая создается за счет игры света и тени, мы наблюдаем плоский, равномерно освещенный силуэт. Памятник, днем такой убедительный и монументальный, ночью дематериализуется. Кажется, что он сам излучает призрачное (из-за слабой интенсивности подсветки) сияние. Безусловно, в этом есть особый шарм, что-то мистическое — синеватый бесплотный призрак поэта высится на фоне (кстати, почему-то неосвещенной) лангбардовской постройки. Недаром Адам Глобус, мифологизируя Минск, заставляет одного из своих “нязграбных” героев погибать именно на этом, ночью абсолютно мистическом, месте. Не лучше обстоит дело и с монументами, появившимися в нашем городе сравнительно недавно. Характерный пример современного несгармонированного светового решения фрагмента городской среды — памятник Адаму Мицкевичу, открытый в скверике на Городском Валу. Пространство небольшой площади, на которой он расположен, подсвечивается двенадцатью яркими шарами-светильниками, которые хорошо освещают пешеходные дорожки, но при этом слепят человека, вознамерившегося осмотреть памятник. Светящиеся шары установлены попарно на шести опорах, располагающихся вокруг памятника и сгруппированных таким образом, что со стороны лица поэта ни одной такой опоры с фонарями нет, поэтому лицо Мицкевича оказывается в тени. Справедливости ради стоит отметить, что при круговом обходе, к которому обязывают рондо площади и гранитные “сферы” пьедестала, открываются интересные контражурные эффекты освещения лица, но это происходит в тех редких точках, когда голова статуи оказывается между слепящими светильниками. Источники света находятся далеко от изваяния, поэтому в целом освещение памятника рассеянное и недостаточное. В такой ситуации логично было бы направить луч света на лицо поэта со стороны, в которую оно обращено. Концептуально и композиционно этот луч мог бы символизировать вдохновение, светлый источник творчества Мицкевича — он был бы освещен-"озарен" “светом вдохновения”. При внимательном рассмотрении выясняется, что такие направленные лучи света уже есть, однако, представленные двумя галогенными лампами, они расположены фронтально, с парадной, официальной стороны монумента и освещают в большей степени текстовую табличку с посвящением поэту, чем его бронзовую фигуру. И даже это, мягко говоря, неэффективное освещение настолько слабо, что даже зная о месте установки скульптуры, вечером приходится изрядно потрудиться, чтобы отыскать ее среди темных деревьев и колючего света фонарей.
Список неудачно или совсем не освещенных памятников можно продолжать. Среди них памятники Якубу Коласу и Янке Купале — первый не подсвечивается вовсе, второй освещен ровным светом одного(!) прожектора, направленным в область левого колена поэта и оставляющим в полумраке другие части его фигуры. Совсем рядом, в этом же сквере, в темноте, находятся парковые скульптуры, декоративная подсветка которых могла бы значительно оживить, разнообразить ландшафт. Следует отметить, что некоторые объекты ночью не теряют своей выразительности, а наоборот, благодаря смене освещения расширяют ее, иногда даже приобретая неожиданные, отличные от дневных, диапазоны смыслов. Среди них обращает на себя внимание безупречным синтезом архитектурно-скульптурных форм и света памятник белорусским воинам-интернационалистам на Острове Слез. Здесь удачная подсветка выполняет прозрачную смысловую нагрузку, выделяя в городской среде сам мемориал и акцентируя его важные детали. Грамотное освещение превратило ранее темный и невыразительный остров в смысловую световую доминанту этой части Минска. Теплая насыщенно-желтая подсветка храма-мемориала эффектно выделяется на фоне холодного белого свечения современной застройки набережной и цветного, пестрого Троицкого предместья, выгодно контрастируя с декоративным освещением гостиницы “Беларусь”. Именно вечером отраженные в воде огни острова и набережной создают великолепный декоративный эффект, обогащая панораму ночного города.
После недавней реконструкции световое решение памятника Победы на одноименной площади также стало более цельным. Интенсивный равномерный свет заставляет стелу лучом взмыть в небо и вверху зажигает кристаллы ордена Победы. Фронтальная подсветка, конечно, несколько нивелирует объем и композицию рельефов, размещенных в основании обелиска, но зато она придает скульптуре материальность — теперь издалека видно, что это бронза — красивая, с золотистыми бликами, декоративная бронза. Обобщая рельефы, свет заставляет их звучать в комплексе с архитектурными формами. Смещаются дневные смысловые акценты и оказывается, что главное в мемориальном ансамбле не скульптура и даже не монумент, а Вечный огонь у его основания. Ночью живое пламя притягивает к себе внимание, оно доминанта, камертон звучания всего комплекса. Огонь меняющийся, мистический, необычный в центре мегаполиса. Символичный огненный центр города — днем призрачный, смысловой (мы знаем, что он там есть, но, особенно в солнечный день, почти не заметен), ночью — главный. Огонь, от которого “зажигается” весь проспект Скорины, весь город.
Зловещим темным силуэтом на светлом фоне стройного лангбардовского постконструктивизма выглядит неосвещенный памятник Ленину на площади Независимости. Если днем скульптура и здание представляют собой цельный архитектурно-скульптурный ансамбль, то с наступлением темноты черная тень Ленина на трибуне начинает заслонять и сбивать вертикальные ритмы залитого белым светом Дома правительства. Этот совершенно осмысленный ход — умышленное не-освещение скульптуры — тоже способен полностью изменить концептуальное звучание городской среды. Однако в целом, кроме этих редких исключений, минская скульптура освещена удручающе плохо. Возможно, к проблеме стоит подойти нетривиально — логичным выглядит использование голографических копий скульптурных объектов. Заманчиво представить: ночью на фоне темных силуэтов — светящиеся, правильно освещенные сверху их световые двойники. Хотя современные технологии и позволяют осуществить подобные проекты, приходится быть реалистами и терпеливо ждать, когда проблема будет решена городскими властями, может быть при помощи более простой, проверенной временем грамотной художественной подсветки.
Необходимость такого рода света обусловлена тем, что быть освещенной для скульптуры буквально значит БЫТЬ. Быть видимой, быть доступной для визуального восприятия, наконец, быть существующей в городской среде. Зачем же игнорировать эти пластические объекты, которые способны обогатить городской ландшафт не только в светлое время суток? Будем надеяться, что скоро “черные дыры” на месте монументальной скульптуры будут все же ликвидированы и ночью освещенные скульптура и архитектура станут смотреться, как им это и положено, — в комплексе.