Возведение зданий высших учебных заведений в первые послевоенные годы для республики являлось весьма актуальным, ведь большинство из построенных в довоенные годы оказались разрушены. Необходимо было не только воссоздать, но и придать их внешнему облику достойный художественноэстетический уровень.
Например, при восстановлении главного учебного корпуса БГУ (архит. И. Запорожец, 1927–1931 гг.) и приспособлении его под учебный корпус педагогического института (архит. Г. Заборский, 1948 г.) стояла важная задача, заключавшаяся в поиске новой художественной трактовки. По своей творческой направленности И. Запорожец и Г. Заборский были совершенно не похожи. Первый – приверженец конструктивизма, второй стоял на позициях творческого освоения классического наследия. И все же, несмотря на это, данные мастера принадлежат к одной эпохе – советской архитектуры XX века.
Отметим, что для Г. Заборского (1909–1999) была характерна ориентация не только на классическое искусство, но и на историкохудожественные искания элементов белорусской культуры. Творческой интеллигенции первых послевоенных лет были свойственны возросшие контакты с народом, в творчестве они стремились выразить тенденцию романтизма, собственную национальную принадлежность.
В свое время для автора этих строк оставалось загадкой, как опытный мастер Г. Заборский мог так размельчить декоративнохудожественную пластику главного фасада пединститута. Тайна открылась, когда стал работать с документами Белорусского государственного архива научнотехнической документации. Оказалось, что реконструкция, а точнее проект комплекса педагогического института, задуманный зодчим, не был полностью реализован. Оригинальный объемнопространственный замысел заключался в том, что восстанавливаемый и реконструируемый корпус должен был находиться внутри замкнутого дворика. Следовательно, мелкая пластика была рассчитана на восприятие с близких точек и была сомасштабна общему композиционному замыслу.
Проектируя этот комплекс, Георгий Владимирович, по его словам, постоянно находился под гипнотическим воздействием такой мощной архитектурной доминанты, как Дом правительства – творение его учителя и наставника по Академии художеств И. Лангбарда (1882–1951): учитель и ученик, у каждого свое художественное кредо, свое творческое лицо.
Обдумывая архитектурнохудожественный облик будущего архитектурного комплекса, Г. Заборский искал принципиально новые мотивы, стремясь придать архитектуре черты как декоративности, так и монументальности, которые гармонировали бы с архитектурой Дома правительства. Таким мотивом явились вертикальные членения фасадов пилястрами и трехчетвертными колоннами. Со стороны площади Ленина комплекс был акцентирован большим ордером и небольшими глухими плоскостями на углу Новомосковской улицы.
К сожалению, с появлением впоследствии вертикальной пластины (1987–1989 гг.) перед учебным комплексом была полностью утрачена образная трактовка, заложенная Г. Заборским и выражающая национальноромантическую идею.
Известно, что застройку центральной части Минска первых послевоенных лет руководство республики доверяло, как правило, столичным (московским и ленинградским) мастерам архитектуры. Так, по проекту московского архитектора Р. Гегарта в 1952 г. было построено здание белорусской консерватории. Архитектурнохудожественный облик здания исполнен в лучших традициях так называемого сталинского классицизма: образ решен весьма интересно. Тем не менее сегодня, когда находишься на площади Свободы и смотришь на главный фасад, возникает желание мысленно его расширить – слишком сильно здание стеснено соседними строениями.
Совсем поиному в пространственнокомпозиционной трактовке задуман главный учебный корпус БПИ (сейчас БНТУ) (архит.: Л. Рыминский, Л. Усова, 1950 г.). Это тоже была реконструкция учебного корпуса БПИ, автором которого в 1936 г. являлась архитектор Н.Н. Маклецова (1909–1993). Во время войны здание сильно пострадало.
Перед зодчими стояла задача поиска нового образного решения, соответствующего характеру художественностилевой застройки 1й очереди главного проспекта белорусской столицы.
Напомним, что одним из авторов главного корпуса БПИ являлся Лев Николаевич Рыминский (1913–1971), который на период строительства еще не стал дипломированным архитектором. Еще студентом 5го курса МАрхИ он был репрессирован за “смешной” анекдот, рассказанный в институтской курилке. После доноса последовала статья “антисоветская агитация”, срок пять лет. О таланте и художественных способностях Л. Рыминского знали многие преподаватели МАрхИ, в том числе профессор М.П. Парусников (1893–1968). Когда в 1943 г. Михаил Павлович ознакомился с эскизами и рисунками Севера, исполненными его учеником, то пришел от них в восторг: “Да, блистательно додумалась советская власть, арестовывая лучших студентов. Будь проклята власть, калечащая людей, убивающая ум, талант, человечность”1.
От моральной и физической смерти спас талантливого архитектора тот же М. Парусников, который после войны стал магистральным архитектором Минска. Вспоминаются слова Т. Окуневской (сестры Л. Рыминского) относительно личности М. Парусникова: “Интересный, подтянутый, без возраста, умный, вызывающе смелый и, несмотря на это, ставший членомкорреспондентом Академии архитектуры, любящий Россию до самозабвения”2.
В 1946 г. М. Парусниковым был выполнен проект административного здания (Министерство внутренних дел). При этом он поставил следующие условия: так как здание невозможно построить без авторского надзора со стороны архитектора, а сам он не может постоянно находиться в Минске, у него есть кандидатура человека, которому он мог бы доверить свой объект, а именно архитектор Л. Рыминский. С 1947 г. Лев Николаевич оказался в Минске, только ему в отсутствие автора дозволялось вносить изменения и поправки в проект М. Парусникова.
Для того чтобы Л. Рыминский стал полноправным дипломированным архитектором, профессор М. Парусников как магистральный архитектор Минска поручает своему ученику в качестве дипломной работы сделать проект реконструкции главного корпуса БПИ. Проект Л. Рыминского был великолепно исполнен и успешно защищен в 1947 г., а затем в 1950 г. реализован.
Сегодня, когда заходит разговор со студентами по поводу дипломного проектирования, у них, как правило, возникают сомнения. Многие не верят в реальность своей работы. Однако история свидетельствует, что подобное возможно, но при условиях – полет фантазии, смелость мысли и дерзновение.
Мы уже отмечали, что крупные общественные здания в центральной части Минска возводились по проектам московских зодчих. И эту практику поддерживало руководство республики. В 1957 г. было принято постановление Совета Министров БССР о проектировании и строительстве главного учебного корпуса БГУ. В том же году в институте “Белгоспроект” был объявлен конкурс, в условиях которого четко указывались параметры будущего сооружения и точное место его строительства. Руководство института знало, что проектирование такого ответственного объекта возьмет на себя архитектор М. Парусников. Однако случился парадокс – молодой специалист, выпускник МАрхИ 1949 г. А. Духан – кстати, тоже ученик профессора М. Парусникова – исполнил конкурсный проект свежо и оригинально. Его работа по праву была отмечена как лучшая. У руководства института возникло замешательство: что делать? Пиковую ситуацию разрядил сам М. Парусников – он одним из первых поздравил своего талантливого ученика с заслуженным успехом. При этом заметил, что в Беларуси выросла достойная смена архитекторов, способных самостоятельно решать самые сложные градостроительные задачи.
Таким образом, начиная с проектирования главного учебного корпуса БГУ (1957–1959), архитекторы Москвы и Ленинграда практически прекратили свою деятельность на территории Беларуси. Это был огромный успех и доказательство того, что белорусские зодчие достигли высокого уровня мастерства и уже своим творчеством определяют облик белорусской архитектурной школы3.
1 Окуневская Т.К. Татьянин день (воспоминания). Москва: Вагриус, 2005. С. 173.
2 Там же. С. 128.
3 Художественные тенденции советской архитектуры 70х гг. Москва, 1983. С. 113.