Архитектура и здоровье... Диада сразу ассоциируется с катками, бассейнами, беговыми дорожками, теннисными кортами, спа-салонами, фитнес-центрами и еще много с чем, не менее привлекательным. Все так и есть. Если говорить о практически здоровых. К сожалению, даже они периодически пополняют когорту физически ослабленных лиц. А многие остаются в ней на долгие годы. Им уже не до фитнес-центров. В наших условиях они туда просто не доберутся. А если их туда доставят – не смогут воспользоваться. Архитектурная среда окажется неадаптированной к их возможностям. Вот цитата из интервью с Владимиром Петровичем Потапенко, почти 20 лет возглавляющим Белорусское общество инвалидов:
“Когда ко мне приходят проектировщики согласовывать отступления от норм, обеспечивающих пригодность проектируемого объекта для инвалидов, и мотивируют это тем, что в их объекте инвалидов нет и не предвидится, я вспоминаю свои зарубежные поездки. И мне становится грустно и очень обидно за державу, за менталитет наших чиновников от проектирования, за их невежество”.
Сколько же людей у нас поставлено в страдательный залог ущербным менталитетом “чиновников от проектирования”? В стране более 500 тысяч взрослых официально имеют группу инвалидности. Впрочем, и у большинства из нас впереди старость с ее болезнями и немощностью. Всегда ли помогает архитектура перенести эту неизбежность самим больным и их близким?
Если вы живете в Минске и вам пытаются помочь в 9-й больнице, то подняться по потрясающе эффектной лестнице, чтобы навестить вас в палате, особенно во время гололеда, сумеют без риска для собственного здоровья только хорошо тренированные коллеги и родственники.
Если вы болеете дома в “хрущевке” первого поколения, которые еще несколько десятилетий неизбежно сохранятся в числе действующих, то вы без посторонней помощи не сможете ни открыть форточку, ни посидеть на балконе (лоджии) шириной 0,9 м, ни добраться из дальней спальни через общий зал и “шлюз” шириной 0,85 м в туалет такой же ширины. И лестничные площадки шириной 1,2 м, и марши – 1,05 м да еще с уклоном 1:1,75 и выступающими почтовыми ящиками, батареями отопления…
Ходят слухи, что новое “доступное” жилье для очередников собираются строить по аналогичным нормам.
А ведь десятки тысяч людей десятилетиями живут как физически ослабленные. Кроме инвалидов это многие пенсионеры: из 2,5 миллионов пенсионеров по возрасту 800 тысяч навскидку можно считать физически ослабленными. Плюс к ним официально не инвалиды, но больные астмой, ИБС, артритом, артрозом, остеопорозом...
Маловероятно, что состав населения радикально изменится в обозримом будущем. Действующие в стране программы (укрепление семьи, здоровья, повышение рождаемости, снижение смертности) побочным, но неоспоримым мотивом имеют как раз рост числа физически ослабленных лиц. Т.е. более 10 % граждан Беларуси непосредственно нуждаются в преобразовании архитектурной среды, а если учесть средний состав семьи (2,6 чел.), то окажется, что решение этой проблемы важно почти для каждого третьего.
В свое время проблему адаптации архитектурной среды к возможностям физически ослабленных лиц подняло в США объединение инвалидов Вьетнама. Добилось результатов. “Разбудило” Организацию Объединенных Наций. С ее помощью в других странах (в первую очередь экономически развитых, но не только) уже несколько лет создается среда, предоставляющая физически ослабленным лицам такие же возможности, как и практически здоровым.
Главными международными документами, которые в настоящее время стимулируют государства к созданию архитектурной среды, учитывающей потребности физически ослабленных лиц, являются “Конвенция о правах инвалидов” и факультативный протокол к ней, принятые Генеральной Ассамблеей ООН 13 декабря 2006 г. и открытые к подписанию 30 марта 2007 г. К концу 2007 г. Конвенцию подписали более 120 государств, в том числе и те, где уже имелась “образцовая” архитектурная среда для физически ослабленных лиц, а также Республика
Беларусь. Но...
“Хочу заявить со всей ответственностью, что все мои тридцать лет “жизни в коляске” меня в большей степени беспокоила и ущемляла окружающая среда, и лишь потом, во вторую очередь, – состояние моего здоровья, тот факт, что я могу передвигаться только на коляске, а не на ногах”.
Владимир Петрович Потапенко вправе давать такую оценку. Будучи инвалидом, вырастил трех сыновей. 10 лет участвовал в международном спорте инвалидов (выступления на чемпионатах Европы, мира, на Параолимпийских играх). Бывал в США, Германии, Испании, Польше, Румынии... Поэтому и является одним из авторов РСН 70–90 – первого в республике нормативного документа, ориентированного на преобразование городской среды (просил высказать благодарность всех инвалидов основному автору этого документа – Т.В. Якименко).
Участвовал в анализе, оценке, разработке всех последующих нормативных документов, регламентирующих проектирование. По долгу службы знаком со всем, что в последние годы у нас проектируется и строится, в связи с чем считает, что ситуация улучшается.
А каковы принципы, действующие в “продвинутых” странах при адаптации архитектурной среды?
Принцип универсального дизайна. Одновременный и согласованный учет требований всех категорий физически ослабленных лиц с полным учетом интересов практически здоровых. Создание единого, комфортного для всех пространства обитания.
“Любой построенный объект должен быть удобен для всех категорий граждан, обеспечивая возможность совместного, интегрированного проживания человеку независимо от его физического состояния и способа передвижения. Ведь когда строили в Бирмингеме тот автобан, вряд ли рассчитывали на то, что там будет кататься на коляске белорус только из любопытства. Просто строили для всех – и для здоровых, и для инвалидов”.
Требования разных категорий физически ослабленных лиц разнообразны: слепым и слабовидящим нужны тактильные устройства; глухим – система световых и вибрационных информационных сигналов. Тем, кто перенес инсульт или ДЦП, – ступени без нависания проступи над подступенком, чтобы ноги не цеплялись, перила или стойки, чтобы при подъеме ухватиться руками. Кто пользуется помощью дополнительных опор – ограничительные бортики по краям лестничных маршей и площадок. Колясочникам при перепаде отметок нужны пандусы с ограждениями. Аст-
матикам и сердечникам – площадки для отдыха со скамейками. Кстати, всем без исключения – достаточная плотная сеть общественных туалетов, комфортных и детям, и старикам, и инвалидам.
Принцип сплошного преобразования архитектурной среды. Жилой, общественной, рекреационной, производственной, в интерьерах всех помещений и всех поселений. Чтобы в любой момент в любой точке этой среды было комфортно любому, кто здесь оказался. Этот принцип может показаться “занадта”. Нужен ли он, допустим, на станции “Минск-сортировочная”? Или в подвале гостиницы? В Германии у Владимира Петровича сломалась коляска, а мастер по ремонту работал в полуподвале. И туда даже на дефектной коляске удалось самостоятельно добраться, разыскать мастера, потом вернуться в номер. В чужой гостинице чужого города. А в порту на тихоокеанском побережье США была создана адаптированная среда по требованию работника, ставшего инвалидом из-за несчастного случая на производстве и пожелавшего вернуться на свое рабочее место.
Принцип непрерывности адаптированной архитектурной среды. Старики, люди с самыми различными недугами должны иметь возможность без проблем и затруднений, без непреодолимых преград в любой последовательности посетить все нужные им места. Согласно этому принципу неразумным является осуществляемое у нас точечное преобразование архитектурной среды. Бессмысленно устанавливать звуковое сопровождение светофора на перекрестке, куда слепой не может попасть по тротуарам, не имеющим “ведущей” полосы и к тому же искореженным трещинами и выбоинами.
“В Германии, Англии, Испании, США для инвалидов любой категории, на мой взгляд, воистину нет проблем. Во всяком случае, мне нужна была посторонняя помощь и меня таскали на руках только до посадки в самолет в аэропортах Минска и Москвы. По прилете я становился независимым человеком”.
“…Но, к сожалению, еще очень далеко до условий безбарьерности и доступности, созданных в Европе и Америке.
В Англии, в Бирмингеме, который размещен на пересеченной местности, как Смоленск или наш Мозырь, я решил самостоятельно на коляске добраться от стадиона, где были соревнования,
до студенческого городка, где мы
жили. Это примерно 8–9 км. Достаточно, чтобы составить представление
о состоянии среды. По пути мне встречались непреодолимые препятствия, но каждый раз я искал глазами пиктограмму “инвалид” с указанием направления движения. Весь путь я преодолел за
2 часа с небольшим, останавливаясь для отдыха и просто поглазеть на изыски местной архитектуры. На пути оказалась многоуровневая (кажется,
4 уровня) транспортная развязка. Подъехав к ней, я увидел нужные знаки. Они привели меня к тоннелю для колясочников, который пронизывал все это сооружение. Длина тоннеля метров 400, он освещен, есть площадки для отдыха, есть кнопки экстренного вызова”.
Чтобы реализовать эти принципы, прежде всего они должны быть отражены в нормах проектирования. У нас это “отражение” началось с конца 1980-х гг.
и продолжается по сей день – разрабатываются самостоятельные документы, изменения к действующим нормам, включаются соответствующие пункты в новые документы. Принципы адаптации, естественно, нигде прямо не перечислены, однако и запрета ни на один из них также нет.
Пользуясь уже утвержденными нормами можно было бы сегодня все вновь создаваемые здания и открытые пространства адаптировать к потребностям как практически здоровых, так и физически ослабленных лиц разных категорий с соблюдением всех перечисленных принципов. Что получается реально?
О сплошном преобразовании пока еще никто целенаправленно не заботился. Об универсальном дизайне тоже. Принцип же непрерывности адаптированной среды не соблюдается как будто преднамеренно. Вспомним пунктир суверенных пандусов у входов в обслуживающие учреждения Минска. В них якобы реализуется столь престижная за рубежом безбарьерная среда. Однако приспособленного пути к этим пандусам нет. Даже если инвалида на коляске к такому пандусу поднесут, он не проникнет в помещение – нормам не соответствует либо ширина наклонного марша, либо размер горизонтальной площадки крыльца, либо вес и способ открывания двери.
пока еще никто целенаправленно не заботился. Об тоже. Принцип же не соблюдается как будто преднамеренно. Вспомним пунктир суверенных пандусов у входов в обслуживающие учреждения Минска. В них якобы реализуется столь престижная за рубежом безбарьерная среда. Однако приспособленного пути к этим пандусам нет. Даже если инвалида на коляске к такому пандусу поднесут, он не проникнет в помещение – нормам не соответствует либо ширина наклонного марша, либо размер горизонтальной площадки крыльца, либо вес и способ открывания двери.Только что введена в строй станция метро “Борисовский тракт”. Внутри (ура!) есть пиктограмма с изображением инвалида на коляске. От пиктограммы до лестницы, не дублированной пригодным для колясок пандусом, метров 15. Зато крыльцо у входа в 15-й учебный корпус БИТУ оснащено световыми индикаторами на пешеходном пути и двумя прекрасными пологими пандусами. Правда, от выхода из метро до тех пандусов инвалида надо будет четырежды поднимать на руках – на двух наружных лестничках и двух бордюрах проезда. Вводит в заблуждение пиктограмма – нет пути инвалиду в окружении Борисовского тракта.
Об обязательной непрерывности интегрированной архитектурной среды мы пытались всерьез заговорить лет 10 назад. Предлагали запроектировать (используя нормы РФ) и построить небольшой экспериментальный жилой квартал с минимально необходимыми учреждениями повседневного обслуживания. Создать домохозяйства для практически здоровых и физически ослабленных жильцов. Все здания и открытые пространства приспособить к требованиям и тех, и других. Затем провести научное наблюдение за жизнью обитателей этого квартала, оценить принятые решения. На предложение отклика не последовало. В то время как…
“...многие европейские государства, чтобы выбрать наиболее приемлемую модель универсального дизайна, апробировать вновь вводимые архитектурные элементы, прибегали
к проектированию и застройке экспериментальных кварталов, приспособленных для совместного проживания практически здоровых лиц и инвалидов. Кварталы эксплуатируются уже несколько лет, в них идут нормальные процессы смены жильцов и поколений, они во многом позволили уточнить линию преобразования архи-
тектурной среды”.
Остается только глубоко вздохнуть....
Обычное объяснение отказа от последовательного учета требований физически ослабленных лиц – нет средств. Действительно, этот учет, как и любое усовершенствование, увеличивает затраты на строительство и эксплуатацию. Но, простите, ведь вся архитектура, в принципе, затратна.
Дешевле жить в “хрущевках”, еще дешевле – в бараках, палатках, землянках, даже в шалаше без атташе. А потом приезжать и рассказывать родным и друзьям, как там, “за бугром”, хорошо и как тут, у нас, “фе”. Но ведь там-то, чтобы сделать хорошо, шли на затраты, и немалые. “Хорошо” от проектирования наступает потом, когда люди живут дольше и содержательнее, когда у каждого (!) человека расширяются возможности самореализации.
Особенно убедительно “нет средств” звучит на фоне огражденных блистающими поручнями наклонных плоскостей из натурального камня в пешеходных переходах, по которым некогда хоть мальчишки катались, а сейчас... Может быть, вы видели, как по ним катят детскую коляску либо хозяйственную сумку-коляску, как едет инвалид на коляске?
Я тоже нет. Изолированные входные пандусы – сколько металла и камня они поглотили, не принеся ожидаемой пользы. На это очевидное “марнатраўства” есть средства?