В изданиях, посвященных Белорусской сельскохозяйственной академии в г. Горки Могилевской области – первому высшему учебному заведению сельскохозяйственного профиля Российской империи и старейшему из существующих ныне вузов Республики Беларусь, имеется достаточно подробная информация об общих вопросах ее истории, о реорганизациях, об учебной и научной деятельности, о достижениях ее выпускников и педагогов и т.д. [1]. Но практически нет сведений о материальной основе всех этих процессов, об архитектурной среде уникального учреждения. А вместе с тем Белорусская сельскохозяйственная академия в Горках – целостный архитектурный ансамбль, складывавшийся на протяжении более чем 150 лет, являющийся историкокультурной ценностью республики. И это не удивительно, так как в архитектуре академического комплекса отразились все художественные направления этого исторического периода. Здесь можно встретить объекты классицизма XIX в., эклектики начала XX в., конструктивизма 1930х гг., периода освоения классического наследия 1950х гг. и, конечно, нашего времени. Причем сооружения являются неотъемлемой частью обширного пространства, включающего старейший в Беларуси ботанический сад, парковую зону, опытные поля.
Что же было в самом начале? Какие сооружения формировали в местечке Горки и его окрестностях в 1830е гг. первичную основу столь специфической образовательной среды?
Дело в том, что от бывшего здесь имения графа Л. Сологуба (он являлся должником государственных средств, за что его имение и было взято в государственную опеку) остались только ветхие, непригодные строения. Кроме того, очень тяжелым было положение местных крестьян, приписанных к будущей школе: 32 хозяина не имели своих изб; 280 семей имели избы, непригодные для проживания; 121 хозяйство не имело сараев и хлевов. Так что устроителям ГорыГорецкой школы приходилось решать и эти проблемы. Но работы начались, причем для строительства привлекались не только местные крестьяне, но и рабочие, выписанные из центральных губерний России (Смоленской, Калужской и др.).
Серьезной проблемой была нехватка средств. Первоначально предполагалось, что постройки с целью экономии будут возводиться из дерева. Но недостаток строевого леса в окрестностях вынудил перейти на строительство “каменных зданий”. И вот это является загадкой. В Беларуси деревянные строительные материалы традиционно были самые распространенные и самые дешевые, в том числе и в 1836–1839 гг., когда велось строительство первых зданий школы. В связи с этим можно вспомнить попытку в 1866 г. Гродненского губернского строительного управления запретить строительство из дерева. Ответы из уездов, экономически значительно более сильных, чем окрестности Горок, о невозможности строить только из камня были однозначны. Самым показательным можно признать ответ из Слонима, жители которого предпочитали в то время деревянные дома каменным, так как возведение их “обойдется в четыре раза дешевле” (даже при доставке строевого леса из соседних уездов) [2]. А в Горках случилось все наоборот: при недостатке средств стали строить “каменные здания”. Каким образом?
А между тем к 1840 г. итогом деятельности “строительной комиссии” (председатель – чиновник из Петербурга Кадьян, члены: агроном Штейгер, барон де Ридель, архитектор Анжело Кампиони, главный управляющий ГорыГорецким имением Станкевич) [3] стали: “35 зданий школы: три трехэтажных кирпичных корпуса – учебный, канцелярский и квартирный, мастерская, оранжерея, крестьянский лазарет, баня, другие учебновспомогательные и жилые постройки”. А это немало. Кроме того, была устроена каменная мостовая на подъезде к школе, а на территории самой школы появились парк и сад.
В исторической и справочной литературе последнего времени можно встретить мнение о том, что “здания строились в казарменном стиле и не имели никаких украшений. Это неудивительно: на все строительство было выделено всего 296 тысяч рублей” [4]. Но это не совсем точно. Названные тысячи были израсходованы с 1836 по 1839 г. на “устройство и содержание”, а это все расходы на библиотеку, хозяйство, оборудование, в том числе жалованье преподавателям и служащим, и т.д. [5]. Но это означает, что на строительство потрачено еще меньше. Что же выручило?
Сохранившаяся фотофиксация построек, намеченных к сносу на территории академии в связи с ее реконструкцией, выполненная в пасмурном декабре 1957 г., позволяет ответить на некоторые вопросы. При недостаточно высоком качестве любительской съемки, но с учетом минимальных комментариев к фотографиям становится ясно, что стены многих строений были сооружены из самана. То есть из материала, который не стоил практически ничего, – основные затраты составляла доставка. Кроме того, работа с глиной не требовала особой квалификации работников, выгода была и в быстроте такого строительства.
Жилой дом по ул. Мичурина, 17. Имел три окна на торцевом, выходившем на улицу фасаде. Оштукатуренные глиной стены завершались развитым профилированным карнизом.
Жилой дом по ул. Мичурина, 21. Имел два окна на торцевом фасаде. Опавшая местами штукатурка выявила структуру кладки стен из крупных саманных кирпичей. Карниза, завершающего стены, не было. Зато вокруг каждого окна штукатурка создавала своеобразный декор в виде плоской рамки, обрамлявшей проем.
У этих стоявших рядом домов много общего – объемная форма, размеры, назначение – для проживания учащихся и служащих. Но были и различия: оба щита двускатной крыши дома № 17 имели полукруглые, характерные для классицизма окна. А щиты дома № 21 – высокие прямоугольные оконные проемы.
Столярная мастерская по ул. Мичурина – весьма простое протяженное здание с двускатной крышей. Размеры и ритм оконных проемов подсказывают, что оно делилось на две части. Скорее всего, мастерская размещалась в большей половине, а в меньшей, приближенной к улице – учебный класс (именно здесь находилась и единственная в здании печь). Окна в мастерской заметно больше, чем в классе. Четырехскатная крыша по торцам получала мезонины, которые для жилья не использовались. Но их активные формы, а также большое окно с полукруглым завершением, прорезанным в дощатой обшивке, придавали зданию выразительность.
Жилые дома по ул. Мичурина, 15 и 19. Достаточно крупные, с широким корпусом здания. Предназначались для проживания преподавателей. Фасады характеризуются четкой осевой композицией. Протяженный, идущий вглубь двора фасад получил ярко выраженный центр в виде сложного тройного окна. Саманные стены были облицованы в полкирпича, что содействовало созданию развитой пластики фасадов: венчающий карниз, угловые и рядовые пилястры, выступающие обрамления окон и сандрики над ними. На всех четырех фасадах применены бленды – ниши в стенах, имитирующие оконный проем. Они имеют такие же, как окна, размеры, обрамления и поддерживают ритмичность фасадов и регулярность размещения оконных проемов. Это достаточно редкий декоративный прием.
Жилые дома на плане 1858 г. обозначены номерами 17 и 19. А вот № 26 отмечен как “скотный двор”, который на фотографиях 1957 г. назван “старинный коровник с аудиторией кафедры зоотехники”. Крупное, Побразное в плане здание впоследствии по центру получило двухэтажную аудиторию и дополнительно обросло пристройками. Но заметно, что это сооружение было обращено к главной улице торцами, имевшими треугольные фронтоны с большими полукруглыми окнами. Выразительность архитектуры усиливали крупномасштабные рустованные угловые пилястры, белый, завершавший кирпичные стены карниз, выявленные кладкой перемычки над окнами. Это кирпичное здание было построено, возможно, немного позднее, чем первые сооружения школы.
Подобные архитектурные решения не укладывались в привычные рамки традиционных приемов строительства. Но ведь и основная цель создания земледельческой школы заключалась не просто в подготовке специалистов, а в поиске и пропаганде новых, экспериментально проверенных, оптимальных приемов эффективного ведения сельского хозяйства. Значит, и строительство – одна из составляющих этого процесса, также не могло обойтись без новаторских моментов.
Архитектура зданий ГорыГорецкой школы была сразу же отмечена как опыт, заслуживающий поддержки. Так, секретарь Императорского Московского Общества сельского хозяйства С. Маслов, побывавший в Горках в 1857 г., положительно оценил их, отметив, что “…почти все постройки произведены разным способом. Так, один дом по способу Герарда, с промежутками в стенах, наполненных древесным углем, другой по способу Крюковского, из битой глины и покрыт бумажною крышей (так в те времена называли пропитанный картон. – С.С.), третий сделан из воздушного, т.е нежженого, кирпича” [6].
Надо полагать, создатели земледельческой школы, оказавшись в условиях жесткой нехватки средств, нашли решения, не только позволившие им осуществить поставленные задачи, но и придать среде учебного заведения особые качества. Использованные приемы организации пространства, архитектурные формы и конструкции должны были воспитывать, подсказывать направления принятия обоснованных решений, формировать у учащихся любознательность. Отсюда – многообразие решений. Что же касается основных, трехэтажных кирпичных корпусов академии, то их архитектура в полной мере соответствовала идеям классицизма. Вот свидетельство современника: “Здание главного корпуса, воздвигнутое на горе, освещенное многоразличными огнями, представляло величественное зрелище”. Тот же С. Маслов говорит об этом корпусе: “…помещение прекрасное”.
Автором первых сооружений будущей академии был Анжело Кампиони. Согласно одним источникам, он – глава “строительной комиссии”, согласно другим – известный архитектор, автор “многих застроек в Петербурге” и даже “знаменитый итальянский художник и архитектор”. Более конкретные данные свидетельствуют, что Анжело Кампиони – “старший техник, который до переезда в Горки строил здания на Биржевой площади в Петербурге” [7]. Главой “строительной комиссии” он не был, но его знания, опыт практической реализации масштабных проектов, чувство стиля и времени, творческий подход к поставленным задачам позволили обеспечить учебному заведению методическую рациональность, художественную целостность и выразительность среды при четкой ее функциональной структурированности.
Разработанное А. Кампиони планировочное решение той части окрестностей Горок, которая была отведена для размещения школы, основывалось на отходе от идеальных градостроительных построений, свойственных предшествовавшему XVIII в. Он сознательно не стремился соблюсти обязательную ранее симметрию, подчиняя организацию пространства достижению более оправданных в данной конкретной ситуации экономических результатов [8]. Симметричные и осевые решения использованы в официальной центральной части, где располагались главные корпуса. А планировка остальной части территории в большей степени зависит от особенностей местности, ее рельефа, изгиба речки Копылки и т.д. Эти же экономически обоснованные подходы были предложены им и для архитектуры отдельных зданий.
Кстати, А. Кампиони был в числе первых 15 преподавателей земледельческой школы, вел курс “Сельская архитектура” (по 2 лекции в неделю на втором курсе). Практические занятия на третьем курсе включали упражнения по обжигу кирпича. При переходе в 1850е гг. на четырехлетнее обучение курс “Сельскохозяйственная архитектура” читался уже на двух старших курсах и по объему учебных часов (160) уступал только немецкому языку.
Общая идея, которую можно на первый взгляд назвать экономически просчитанным рационализмом, сформировавшаяся при создании первоначального ядра академии, в том числе и первых сооружений, прослеживается в дальнейшем в учебном процессе и в научной деятельности преподавателей. Уже в первом номере “Записок Горыгорецкого земельного института” в 1856 г. статья Больмана “Об обжигании кирпича” посвящена проблеме экономии: как обжечь кирпич “в весьма короткое время со значительным сбережением топлива”. В одном из последующих номеров адьюнктпрофессор механики Королев подробно рассказывал об особенностях извести, которая добывалась на берегу Днепра около Орши. Кстати, этот профессор знал строительное дело и участвовал в строительстве новых зданий будущей академии. А что касается новаций, то именно с Горецкой академией связано создание в те годы первого в мире опытного поля (профессор И. Стебут) и первого зерноуборочного комбайна, заложение первого в России гончарного дренажа (профессор А. Козловский).
Но одним рационализмом охарактеризовать архитектурный комплекс Белорусской сельскохозяйственной академии невозможно. Хотя питомник в школе закладывается (1847 г.) исключительно для учебных целей, но уже через год его начинают называть дендрарием. В нем высаживают не только местные сорта деревьев, но и полученные семена из Москвы, Риги, Пензы, Симферополя, Одессы, Бессарабии и других мест. Сегодня ботанический сад состоит из дендрария, парковой и лесопарковой зон. Здесь на территории в 12 га растут почти 400 видов древесных растений из Северной Америки, Европы и Сибири, Крыма и Кавказа, Средней Азии, Дальнего Востока. Имеются прекрасный розарий, экспозиции оранжерейных, лекарственных, пищевых, прибрежных и однолетних растений [9]. Особенно эффектен дендрарий с его радиальными и кольцевыми аллеями, заложенными еще 150 лет назад. Ботанический сад академии стал не только учебным полигоном для отработки методик, но и подлинным произведением садовопаркового искусства. Не случайно он сразу же стал излюбленным местом проведения различных праздничных мероприятий, местом отдыха не только учащихся и педагогов, но и горожан.
Стремление сформировать особую, наполненную смыслом, не только материальными, но и духовными ценностями среду реализовывалось с первых дней создания учебного заведения. Вот свидетельство из далекого 1857 г.: “Институт, с своими хорошо возделанными полями, возвышается как оазис” и далее – “Музеум Института... представляет богатую и чрезвычайно изящно расположенную коллекцию всего относящегося до сельского хозяйства и соприкосновенных к нему отраслей, равно как и естественных наук. Ни музеум Гогенгейма, ни музеумы других известных европейских институтов не могут сравниться богатством и полнотою с Горыгорецким” [10]. Те давние традиции поддерживаются в современной Белорусской сельскохозяйственной академии, что прослеживается во всех компонентах ее деятельности, в том числе и в насыщении среды мемориальными знаками и сооружениями, подчеркивающими историзм данного пространства.
Поэтому архитектурная среда Белорусской сельскохозяйственной академии в Горках, сочетающая рационализм, основанный на точном расчете, с высоким уровнем художественности, исходящей от естественной красоты природы, поддержанная традициями педагогики, неявно, незаметно, но безусловно эффективно содействует формированию личности будущих специалистов высшей квалификации.
Литература
1. Летопись Белорусской государственной сельскохозяйственной академии (1836–2005). Изд. 4е, испр. и доп.: гл. ред. А.Р. Цыганов [и др.]. Авторсоставитель В.М. Лившиц. Горки: Белорус. гос. сельскохоз. акад., 2005. 214 с.
2. Национальный исторический архив в г. Гродно, ф. 8, оп. 1, ед.хр. 1424, л. 31.
3. Ганчарык М.М. Да гісторыі вышэйшай сельскагаспадарчай школы ў ГарыГорках // Праца навуковага таварыства па вывучэнню Беларусі пры БДАСГ з удзелам Горацкага раённага таварыства Краязнаўства / Інстытут беларускай культуры. Т. 3. Горкі, 1927. С. 219.
4. Добролюбов Н.Н. Белорусская сельскохозяйственная академия – первое в России высшее сельскохозяйственное учебное заведение (к 150летию со дня открытия) / Н.Н. Добролюбов, В.М. Лившиц. Мн., 1990. С. 3.
5. Цитович С.Г. Горыгорецкий земледельческий институт – первая в России высшая сельскохозяйственная школа (1836–1864) / С.Г. Цитович. Горки: Белорус. сельскохоз. акад., 1960. С. 231.
6. Маслов С. Обозрение Горыгорецкого Земледельческого Института // Журнал сельского хозяйства / С. Маслов. 1857. № 11. Отд. ІІ. С. 51.
7. Цитович С.Г. Горыгорецкий земледельческий институт – первая в России высшая сельскохозяйственная школа (1836–1864). С. 56.
8. Морозов В.Ф. История архитектуры Беларуси. Эпоха классицизма / В.Ф. Морозов. Мн.: БНТУ, 2006. С. 114.
9. Мельнік С.П. Стары парк пры Беларускай дзяржаўнай акадэміі сельскай гаспадаркі: (З гісторыі Горац. дэндрал. саду) / С.П. Мельнік. Горкі (БССР): Друк. Акад., 1926. 21 с.; Маргайлик Г.И. Старейший ботанический сад Белоруссии / Г.И. Маргайлик, Л.А. Кирильчик. Мн.: Полымя, 1984. 110 с.
10. Боборыкин В. Поездка в Горыгорецкий Институт // Журнал сельского хозяйства / В. Боборыкин. 1857. № 7. Отд. І. С. 4.