Стихии потому и стихии, что они свободны, непокорны, своенравны, непредсказуемы и вечны. Они борются между собой за господство над пространством, соблюдая при этом некий паритет сил. Борьба стихий подсказала человеку, как отвоевать свое место в пространстве. И главным средством в этой борьбе стала архитектура как стабилизирующий фактор его временного земного бытия. Архитектура рациональна по определению, а стихии иррациональны, неподвластны человеческому разуму. Наводнения и смерчи, землетрясения и извержения вулканов часто сводят на нет благие созидательные намерения. Огонь является, безусловно, самой агрессивной из стихий, априори враждебной архитектуре. Наиболее впечатляющей жертвой огня стала гибель Помпей, Геркуланума, Стабии и других поселений вблизи Неаполя в результате извержения вулкана Везувия в 79 г. н.э.:
Везувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется – с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Толпами, стар и млад, под воспаленным прахом,
Под каменным дождем бежит из града вон!
А.С. Пушкин
Нечто похожее неоднократно бывало и у нас, в нашей истории, когда в результате бесчисленных войн и пожаров дотла выгорали целые города и местечки Беларуси, преимущественно с деревянной застройкой. В “Хронике белорусского города Могилева” А. и М. Трубницких (МогилевнаДнепре, 1887) описывается страшный пожар города 1708 г., когда “медные листы с куполов церквей летали в воздухе, как ласточки”. Неудивительно, что неудержимость, страстность свободного, стихийного огня стали яркой поэтической метафорой, мерилом накала человеческих эмоций: “огонь любви”, “огонь желаний”, “огонь познания” и т.д.
И все же, несмотря на эти устрашающие картины, очевидно, что огонь имеет две ипостаси: огня стихийного, непокоренного, и огня усмиренного, укрощенного человеком. Наряду с земледелием и скотоводством “приручение” огня стало одним из трех важнейших шагов в истории цивилизации, позволило усовершенствовать обработку металла, породило цепную реакцию возникновения и развития ремесел, явилось точкой отсчета всего дальнейшего технического прогресса. Огонь стал другом, несущим человеку тепло, свет, уют, ощущение счастливого благополучия. В Помпеях, роскошном цветке античной цивилизации, на 60 гектарах археологических раскопок открыты 30 пекарен для выпечки хлеба, термы и другие жилища прирученного огня, возведенные для него умницейархитектурой (рис. 1). Огонь позволил человеку освоить для жизни более высокие широты, став не менее поэтическим символом подателя жизни, родного очага. В сохранившихся фрагментах башен старинных каменных замков Беларуси XIV–XV вв. археологи нашли первые следы отопительных систем: дымоходы и большое количество печных изразцов (побелорусски кафли). Этимология термина “кафля” (от немецкого Kachel) указывает, что “кафляныя” печи заимствованы нашими предками из Германии. Производство печной керамики на протяжении столетий было очень важным и развитым ремеслом, которое эволюционировало на местной почве как в техническом, так и художественном отношении.
В свое время мне посчастливилось ввести в научный оборот две уникальные коллекции чертежей XVI–XVII вв., первых не только в истории отечественной архитектуры, но и всей Восточной Европы (для сравнения: строительство по проектному чертежу было введено в России указом Петра І только в 1713 г.). Характерно, что обе эти архивные коллекции среди проектных, обмерных, учебных чертежей, брульонов, рисунков с натуры содержат изображения печей и каминов, что подчеркивает важность этой компоненты в архитектуре того времени. Первая коллекция, хотя и хранится в отделе рукописей Центральной научной библиотеки НАН Украины в Киеве, восходит своими корнями к Несвижу, центру владений крупнейшего магнатского рода Великого Княжества Литовского Радзивиллов. По основному содержанию графических материалов эта коллекция атрибутирована мною как “Альбом Дж. М. Бернардони”, итальянского архитектора, приглашенного в Несвиж князем Николаем Христофором Радзивиллом, известным под прозвищем Сиротка, для строительства иезуитского костела Божьего Тела, ставшего краеугольным камнем архитектуры барокко на территории всей ЦентральноВосточной Европы, включая и Польшу. Альбом содержит 71 графический лист. Среди разнообразных материалов присутствует 9 изображений каминов (ЦНБ НАН Украины. ОР, 721 (589) С, л. 60, 61, 61 об.; 62, 62 об.; 63, 63 об.; 64). Один из чертежей представляет собой образцовый проект камина из итальянского архитектурного трактата XVI в. Себастьяна Серлио (рис. 2). Остальные, скорее всего, являются авторскими вариантами камина, который существует и ныне в несколько измененном виде в гостином зале несвижского дворца Радзивиллов.
Проект С. Серлио представляет композицию портала камина, устье которого оформлено динамично развернутыми волютами, покоящимися на классически профилированном подиуме. Верхняя часть портала несколько утяжелена и состоит из каннелированного фриза и карниза, увенчанного аттиком с вытянутым овальным медальоном в центре. Основной декоративный мотив – листья аканта в основании волют и на фризе. Плавные абрисы короба вытяжки, инкрустированного мрамором, придают композиции гармонию и изящество. Аналогичный вариант оформления использован Дж. М. Бернардони в авторском проекте камина с подвесным коробом вытяжки, где опорные элементы и подиум отсутствуют, что визуально облегчает композицию. Аттик украшен в центре овальным барочным медальоном, а по бокам – шутовскими маскаронами. Устье камина архитектор предполагал закрыть металлическим щитом в виде килевидной арки восточного типа, так называемой сасанидской, увенчанной крестоцветом, похожим на французскую королевскую лилию (рис. 3). Наличие фигурного щита с крестоцветом характеризует и другие авторские варианты Бернардони (рис. 4, 5). Есть основания полагать, что именно такое ограждение имело первоначально топочное устье камина гостиной несвижского дворца. Проектные варианты объединяют также отсутствие подиума, барочные волюты и овальные медальоны.
Композиция существующего камина одновременно и отличается от проектных вариантов, и имеет с ними ряд общих черт. Пропорции портала более вытянутые, визуально облегченные. Его обрамляют высокие анты, увенчанные фигурами львов с волютоподобными торсами и непропорционально мощными лапами (кстати, один из наличествующих вариантов имеет волюты в виде львиных лап, рис. 6). Портал венчает неширокий фриз, декорированный растительным орнаментом с небольшим овальным медальоном в центре, и карниз на модульонах. Короб вытяжки имеет геометрически строгий трапециевидный абрис. Все это весьма близко к первоначальным версиям камина. Больше изменений претерпело оформление устья камина в результате неоднократных разграблений и перестроек дворца. Оно изменено даже относительно своего состояния перед Первой мировой войной, которое зафиксировано на фотоснимке начала XX в. Обрамление устья имитирует маленький домик со скатной крышей, фронтон и стены которого облицованы изразцовой мозаикой. Орнаментальными мотивами она напоминает слуцкие пояса, производимые в радзивилловских мануфактурах в середине XVIII в. Топочное отверстие закрыто металлической дверцей с изображением княжеского герба – одноглавого орла (рис. 7). Раньше над устьем камина размещался еще один лепной гербовый орел, а симметрично по бокам от него лепные розетки с изображением трех охотничьих рогов – так называемого герба Трубы, родового герба Радзивиллов. В настоящее время эти рельефы сбиты, а плоскость грубо закрашена. Разнообразные проектные варианты каминов из несвижской коллекции XVI в. свидетельствуют о богатстве творческой фантазии итальянского мастера.
Вторая коллекция – это уже собственный продукт отечественного зодчества. Она находится в Национальом историческом архиве Беларуси (НИАБ, ф. 694, оп. 1, д. 287) и также связана с фамилией Радзивиллов, но другой, биржайской линии. Архивное дело включает 44 графических листа. Их автор – конюший Великого Княжества Литовского (начальник кавалерии, важнейшего в то время рода войск, крупнейшего европейского государства. – Т.Г.), князь “на Слуцку и Копыли” Богуслав Радзивилл. По его единственному в истории рода имени удалось датировать чертежи и рисунки серединой XVII в. Уникальность этих графических материалов состоит в том, что они выполнены рукой непрофессионала, но человека чрезвычайно одаренного и образованного. Учитывая элитарный социальный статус автора, содержание коллекции чрезвычайно демократично и выявляет его большой интерес к отечественной архитектуре, создаваемой в соответствии “со своим небом и звычаем” (климатом и традицией. – Т.Г.). Среди разнообразнейших материалов есть два графических изображения печей. Один лист представляет весьма профессионально выполненный чертеж композиционно сложного сооружения в двух проекциях, с надписью на белорусском языке латинкой “Печь пекарни Борисовской” и шкалой масштаба в литовских локтях – местной метрической системе того времени (рис. 8). По сути, это целый агрегат многофункционального назначения, включающий широкий низкий “прыпечак”, над ним “печ, зробленую хлеб пекчы”, с мощным вытяжным коробом. Полукруглые топочные устья печи и “прыпечка” расположены в два яруса. Справа, над “прыпечкам”, находится “печ з кафляй” довольно значительных размеров, которая функционально и художественно обогащает композицию сооружения. Она имеет собственное топочное устье, но соединена с общей вытяжкой. Князь скрупулезно воспроизводит технические и архитектурные детали: профилировку горизонтальных тяг, раскладку изразцов, “корону” кафельной печи. Трудно определить, является этот чертеж авторским проектом или точными обмерами уже существующего сооружения.
Еще один графический лист из коллекции Б. Радзивилла представляет набросок, очевидно проектный, кафельной печи для парадных жилых покоев (рис. 9). Композиция сооружения, по авторскому замыслу, царственно роскошна, побарочному пластична, с текучими вогнутыми линиями контура, изящным ритмом горизонтальных поясов и “короной с гребешками”. Ее пропорциональный строй изящен, тщательно продуман и размечен в литовских локтях. Идея князя предусматривает изготовление разнообразного ассортимента лекальных изразцов: цокольных, рядовых, поясных, карнизных, коронковых и т.д. Более того, автор намечает удивительно красивый раппортный рисунок в виде василька. По богатству и сложности рисунка очевидно, что изразцы предполагалось покрыть непрозрачной разноцветной глазурью, что придало бы сооружению колористическое богатство и доминирующую роль в интерьере. По исследованиям археологов, в производстве изразцов возможно было также использование золота, подглазурной росписи или сочетание белой и синей эмали в так называемом голландском стиле. Такие изразцы назывались “кунштоўныя”, т.е. требующие особого мастерства, подлинного искусства. В контексте барокко, общеевропейского художественного стиля того времени, творческое мышление князя Богуслава Радзивилла отмечено идеологией “сарматизма” – местного аристократического патриотизма, характерной для всей его непростой социальной и жизненной позиции.
Эпоху феодализма можно считать “золотым” веком жилища прирученного огня, игравшего огромную роль не только в быту, но и в репрезентативном интерьере. Дальнейший прогресс привел к почти полному исчезновению открытого огня из окружающей нас архитектуры. Его жилище унизительно сократилось до мизерного коробка спичек или зажигалки. Электрическая энергия стала для нас основным источником жизненного комфорта. Нынешняя тенденция к возрождению каминов как составляющей современного интерьера отражает атавистическую потребность человека в общении с пугающим и одновременно завораживающим миром живого огня.
