То, что выдерживает испытание временем, сохраняется потом надолго, будь то глубокая мысль или овеществленные в камне мечты и чувства зодчего.
Профессор Г.М. Орлов
Восстановить забытое имя, попытаться понять время, в котором жили, творили, умирали наши отцы, — цель этой публикации.
Автобиографическая справка. Родился в 1906 г. в селе Люденевичи (бывшая Полесская область Белоруссии) в семье рабочего-печника. С 1921 г. работал печником в 18-м погранотряде, в 1927 г. уехал в Москву. Работал на новостройках, учился в художественной студии АХР. 1928–1931 гг. — учащийся рабфака, в 1931 г. поступил в МАрхИ, который закончил в 1936 г. Учился у профессора Полякова, действительных членов Академии архитектуры В.Н. Семенова и Н.Я. Колли (последний был руководителем его дипломного проекта).
За скупыми строками автобиографии можно увидеть целую эпоху. Ветер перемен взломал традиционный уклад жизни, патриархальный быт. Это было героическое и трагическое время, и мой отец — его непосредственный свидетель и участник.
Становление молодых архитекторов в начале 1930-х годов проходило в атмосфере борьбы с эстетикой прошлого. Все испытали на себе влияние “левого” искусства. Не обошло оно и Аркадия Брегмана. В первых работах предвоенных лет в Минске, куда он был направлен после окончания МАрхИ ( с 1937 г. — начальник Архитектурно-планировочного управления), и Могилеве (начальник филиала Белгоспроекта) явственно прослеживаются черты московской школы конструктивизма. Таковы здания Института физкультуры в Минске (совместно с А. Воиновым и В. Муравьевым), гостиница и жилой дом СНК БССР в Могилеве (совместно с А. Воиновым).
В первые дни войны А. Брегман призван в армию, где служит старшим инженером штаба военно-полевого строительства (Ульяновская область), архитектором заводов НКАП №147 и №207 в г. Куйбышеве.
В 1945 г. он возвращается в Минск. Город приходилось возводить заново. Это было время небывалого творческого подъема и энтузиазма, и результатом его стал новый возрожденный Минск. Думается, наш послевоенный градостроительный опыт по своему замыслу и размаху — лучшая страница в истории архитектуры Беларуси за последние 60 лет. Именно в этот период проявился талант многих мастеров белорусской архитектуры. Те годы и для Аркадия Брегмана были временем необычайно плодотворной и насыщенной работы. За неполные семь лет — с 1946 по 1953 г. — им были созданы несколько десятков крупных общественных, административных и жилых зданий. Среди них:
— 160-квартирный жилой дом на углу ул. Советской и Долгобродской (1940– 1948);
— проект гостиницы “Европа” на углу ул. Ленина и Интернациональной (1946);
— общежитие Высшей партийной школы при ЦК КП(б)Б и жилой дом профессорско-преподавательского состава (1949– 1951);
— административное здание Белпромсовета и ателье мод по ул. Ленина (1950), ныне здание Национального банка;
— комплекс жилых домов с кинотеатром “Новости дня” (ныне Малая сцена Театра им. Я. Купалы) по ул. Энгельса и К. Маркса (1950—1953);
— жилой дом Союза писателей с магазином “Политическая книга” на углу ул. К. Маркса и Энгельса (1951–1953);
— летний кинотеатр в парке им. Горького (1952);
— варианты застройки пл. Свободы (1954–1956);
— комплекс коттеджей по ул. Фрунзе (1955–1957);
— административное здание Верховного суда по ул. Ленина (1955);
— жилой дом с междугородним телефоном на углу ул. К. Маркса и Ленина (1949–1951);
— учебный корпус Белорусского лесотехнического института по ул. Свердлова (совместно с Л. Ладыгиной, 1955–1958).
Построенные в первое послевоенное десятилетие, эти здания стали органической частью застройки центра Минска.
Пытаясь понять время, в котором жили наши отцы, я вижу не только его героическую сторону. Идеологическое давление испытывали писатели и поэты, художники и музыканты — достаточно вспомнить известный доклад Жданова о журналах “Звезда” и “Ленинград”, травлю Ахматовой, Зощенко, Мурадели и др. Тотальный контроль партийных органов, который был и в архитектуре, отражен в резолюциях и постановлениях Правления СА СССР и Правления СА БССР. И все же в это противоречивое время — время борьбы с упрощенчеством, формализмом и прочими “измами”, с украшательством и излишествами — тогда еще молодые архитекторы жили богатой, наполненной жизнью: яростные споры на собраниях, обсуждения генерального плана Минска, проектов застройки Центральной площади и многое другое. В атмосфере постоянного прессинга идеологии трудно было сохранить свою индивидуальность. Но в работах А. Брегмана неизменно присутствует поиск своего гармоничного мира, соразмерного человеку, своего почерка, своего лица.
Время — лучший судья. Работы архитектора А. Брегмана заняли достойное место в ряду работ признанных мастеров белорусской архитектуры, поднимавших Минск из руин. Это становится особенно очевидным сегодня на фоне построек 1970–1980-х годов — времени тотальных запретов и диктата строительной базы, тотальной вседозволенности последнего десятилетия.
Отец трудился непрерывно, на пределе человеческих возможностей. Он преподавал в архитектурно-строительном техникуме, техникуме связи, работал над кандидатской диссертацией. Увлеченно и с полной отдачей работал в правлении Союза архитекторов БССР, председателем которого был с 1937 по 1941 г.
Он умер за рабочим столом в мастерской Белгоспроекта, которой руководил.
Я, его дочь, так мало знавшая отца, пытаюсь по крупицам воссоздать его облик. Люди, работавшие с ним, говорят о его душевном благородстве, верности в дружбе, жизнерадостности, открытости. Его отношение к людям определялось внутренним “я” — он не был льстецом, обманщиком. Был человеком внутренне твердым, не прощающим предательства. Был честен, не приспосабливался, несмотря на сложные ситуации и в жизни, и в творчестве. По воспоминаниям друзей — человек отзывчивый, искренний. Его ученики, теперь видные белорусские архитекторы, говорят о нем с неподдельной любовью и уважением.
На могиле отца установлен памятник, на котором рукой его друга Г. Заборского высечен портрет и надпись:
Архитектор
Брегман
Аркадий Петрович
1906–1958.
Время оказалось добрым к творчеству А. Брегмана. Лучшие его работы не подвержены старению. Чем дальше уходит архитектура по пути своего развития, тем отчетливее вырисовывается прочность фундамента, в который А. Брегман заложил не один камень.
Переломные этапы требуют особого подхода к анализу происходящих в них процессов. О времени, в котором работал А.Брегман и его современники, написано очень мало. “Человек наделен удивительным свойством обратной перспективы: все то, в чем он сам участвовал, с чем ближе соприкасался, кажется ему менее крупным и важным, чем освященные временем далекие времена и события” (профессор архитектуры Г.М. Орлов).
Пришло время оценить реальные творческие результаты этого этапа развития советской архитектуры с исторической дистанции.
Грандиозность задач, стоявших перед зодчими в послевоенное десятилетие, то, что Иосиф Бродский называл “величием замысла”, определило масштабность идей, заложенных в проектах восстановления и развития Минска.
Важно также понять, насколько архитекторы были свободны в своих поисках. В атмосфере победоносного окончания войны и всеобщего энтузиазма взаимоотношения между старым и новым строились на очень сложных, не всегда очевидных и явных основаниях. Начатая еще в 30-х годах борьба традиционалистских течений с новаторскими завершилась изменением творческой направленности. Новаторские поиски советского авангарда не получили официальной поддержки. Всеобщий подъем, перерастающий в пафос, стал определять атмосферу жизни. Стремление к парадности, монументальности отражало общую политику в идеологии, искусстве и архитектуре.
Из книги Ю.А. Егорова, бывшего с 1944 по 1948 г. главным архитектором города: “Художественная политика Комитета (Всесоюзный Комитет по делам архитектуры. — И.Б.) сводилась к требованию основывать решение современных художественных задач на базе классического наследия вообще и русского классического наследия в особенности. Эта творческая позиция была принята и для Минска…» Новаторские поиски советского авангарда не получили официальной поддержки. Давление со стороны командно-административной системы привели к нивелированию творческих исканий, к неоакадемизму.
Жизнь идет, обновляется техническая база, а с ней художественный язык архитектуры. Но это уже другая история. И пишется она другими людьми. Однако всем нам важно помнить, что история делается не на пустом месте.