Вехи жизни и творчества
Родился в Минске 1 мая 1932 г.
Окончил архитектурное отделение Белорусского политехнического института в 1959 г.
Работал в ИСиА АН БССР в 1959–1960 гг. С 1960 г. ГАП Минскпроекта, с 1988 г. – руководитель мастерской.
1992–1995 гг. – руководитель творческой мастерской. Член Союза архитекторов БССР с 1962 г.
Автор многочисленных построек и проектов.
Круг интересов
Авиамоделизм. Авиационный спорт. Астрономия. Филателия, нумизматика. Резьба по камню, кости, дереву. Изготовление миниатюрных книжек и памятных сувениров. Компьютерная графика.
Архитекторами, как известно, не рождаются, а становятся, проделав свой неповторимый путь к этой профессии. Каков сей путь у Вас, Игорь Иванович?
С архитектурным проектированием я познакомился еще в раннем детстве. Это был 1936–1937 год. Отец – профессиональный строитель, возвращаясь с работы (в то время он работал на стройке Дома Красной Армии), иногда приносил какие-то чертежи синего цвета, брал чертежную доску и начинал чертить. На бумаге появлялись ступени лестницы, поручни, ограждение, розетки, завитушки растительного орнамента. Для меня это было некоторым открытием: такую красоту можно создавать самому! Я брал лист бумаги и пытался изображать что-то подобное. Меня такое занятие увлекло, очевидно, еще и потому, что это не оставалось без внимания родителей. Как я был доволен, когда они подарили мне большую коробку цветных карандашей. Такой подарок в то время по значимости можно сравнить сегодня, пожалуй, с подарком компьютера.
После окончания седьмого класса стал вопрос об образовании. А ответом на него – мое поступление в Минский архитектурно-строительный техникум. Это был 1948 г.
…В институте любимые предметы – рисунок и живопись, которые вели художники И.И. Ахремчик, П.С. Крохолев, А.А. Малишевский, М.Л. Бельский.
Нравились мне и так называемые "архитектурные недели". В этот период мы не посещали лекций, а работали только над архитектурными проектами. Консультантами у меня были архитекторы Г.В. Заборский, В.И.Гусев, В.Н. Вараксин. Но больше всего мне нравилось консультироваться с архитектором-художником Я.А. Печкиным. Метод его консультирования был не словесным, а практическим. Брал он в руки кисть и демонстрировал свое мастерство. Здорово было!
Я могу согласиться, что теория вполне самостоятельное поприще в архитектуре. Однако всякий целеустремленный практик не может не задумываться над насущностями и тенденциями в зодчестве, не анализировать, не обобщать свой опыт и опыт своих коллег. Разве не любопытна, например, проблема национального в нашей архитектуре?
На мой взгляд, если раньше и можно было разглядеть национальный характер в архитектуре какого-либо региона, то сейчас он постепенно размывается, и этот процесс ускоряется, его не остановить. В значительной степени способствуем этому мы сами. Вспомним хотя бы распространение типовых проектов жилых и общественных зданий по различным регионам страны, бывшего СССР с устоявшимися национальными традициями. Это одна из причин их подавления. С другой стороны, все это обусловлено развитием коммуникационных связей, техническим прогрессом, логической целесообразностью, миграцией и т.п. Даже культовые здания, которые проектировались и строились по определенным канонам, сегодня можно видеть в ультрасовременных формах, далеких от традиций.
Характер архитектуры, скорее всего, будет формироваться не по национальному признаку, а по природным условиям, техническому прогрессу, новым строительным материалам, а целесообразность их использования диктуют новые формы. По моему мнению, это более логично.
А как в этой связи относиться к тому, что так модно и популярно у нас сегодня – "евроматериалы", "евростроительство", "евроремонт"?
Меня это и радует, и огорчает. Радует, что в городе уже появились здания и отдельные их элементы, демонстрирующие новые евростроительные и отделочные материалы, оборудование, технологию, новую культуру производства работ, ускорение строительного процесса, высокое качество и долговечность. Эти элементы задуманы таким образом, что смонтировать их плохо в здании просто невозможно. Но больше всего меня восхищают те люди, которые придумали все это и внедрили в производство.
Огорчает то, что все это придумано и сделано кем-то, где-то, но не нашими специалистами и не у нас. Знаю, что есть у нас высококлассные специалисты по бетону, полимерам, по разработке технического оборудования. По большинству стройматериалов есть своя сырьевая база. Но этот потенциал остается невостребованным. Продолжаем выпускать кирпич, который со временем размораживается, рассыпается и коробит наши здания, наш город, а вместе с тем и нас. Надо быть гордым и построить в городе такой образец из отечественных материалов и технологий, чтобы с гордостью демонстрировать не только творчество, но и всю нашу строительную индустрию.
Огорчает и то, что в процессе ремонта бесконтрольно, без согласования с авторами разрушаются фасады зданий, переносятся наружные стены и происходит это на главных городских магистралях.
Возможность работать с широкой цветовой палитрой при отсутствии вкуса и чувства меры приводит к цветовому анархизму. И цвет начинает так же угнетающе действовать, как и серость. Как было бы здорово, если б нашелся повод для желающих пробить и вставить евроокно в нашу сторону, подобно тому окну, которое (уж как давно!) пробил в Европу Петр I.
Однако и мы не хотим отставать от стран "заморских" и возводим собственный "маяк". Я имею в виду строительство нового здания Национальной библиотеки. О нем говорилось уже не мало. Теперь Ваш черед.
К сожалению, мне не удалось познакомиться с проектом библиотеки. Могу говорить только о том, что дошло до меня с экрана телевизора. Над проектом работают опытные и талантливые архитекторы и конструкторы. У них должно все получиться. Я представляю, какую массу творческих и инженерных вопросов надо решить в неимоверно короткие сроки, которые им поставили. Важно в этой спешке не допустить глобальных ошибок. Я уверен, что они нашли гарантированное решение одного из основных вопросов библиотеки – сохранность национального фонда от посягательств как изнутри, так и снаружи.
С дрожью вспоминаю трагические события в Нью-Йорке в торговом центре, где ценности сохранились только в подземных этажах, нетронутой оказалась даже чашка кофе на барной стойке, а 110 этажей и все имущество превратилось в прах... Надеюсь, понятно, о чем переживаю.
Считаю, что не только внешняя форма, но и внутренняя структура здания должны получить такую же высокую оценку, какую я слышу с экрана телевизора.
А что касается не зданий, но того, что именуется городом, который мы смотрим отнюдь не по телевидению – в котором мы живем? Есть ли у Вас, скажем, особые, любимые места в Минске?
Конечно, есть, и для меня они связаны, скорее всего, с разными этапами жизни, чем с профессией.
Детство ассоциируется с Грушевкой, юго-западной окраиной Минска, где активная жизнь протекала не только в доме, а и во дворе. С удовольствием вспоминаю те места, когда в летний период маленькие домики терялись в цветущей зелени яблонь, вишен, груш, а затем к осени снова проявлялись. А зимой!..
Вспоминаю еще такие моменты детства, когда я убегал из дому в "город", то есть к Дому правительства, усаживался на цоколь в тени противостоящего дома и любовался этим произведением. Мог там просидеть бесконечно долго. Я с завистью смотрел на входящих и выходящих людей и завидовал тому, что у них есть возможность видеть его и внутри. Это для меня была загадка, и я фантазировал, что там может быть. Любовь к этому зданию у меня сохранилась до сих пор.
Юность – это зеленое поле аэродрома в Боровой со своей совершенно другой, особой жизнью, мимо которого сейчас с волнением проезжаю по пути на дачу. Потом учеба в институте и прогулки по проспекту Сталина в толпе молодежи.
Сейчас хочется уйти от городского шума в какое-нибудь красивое, уютное и тихое место. И таким местом недавно стал парк на берегу Свислочи (от ул. Богдановича до ул. Дрозда), откуда открывается прекрасный вид на Верхний город и Троицкое предместье, с одной стороны, и на комплекс жилых зданий по проспекту Машерова и монумент Минск – город-герой – с другой.
Теперь наоборот: знаете ли Вы в нашем городе места неудовлетворительные, как бы провальные?
Въезд в наш город со стороны Логойска (правая сторона, застройка садовыми домиками). Я готов обрушить весь свой гнев на тех, кто предложил этот вариант и принимал участие в этом решении. У въезжающего в город формируется мнение о нем и архитекторах уже на въезде в него. Скорей всего здесь решались вопросы не дальнейшего развития города и подъезды к нему, а вопросы меркантильного характера.
Вопросы о Минске я задал не случайно. Этот номер журнала посвящен его новому генеральному плану, в соответствии с которым будет развиваться наш город в ближайшие десятилетия. С этим серьезным объемным документом знакомы не многие, и мы на наших страницах, естественно, еще не раз будем обращаться к этой теме. Тем не менее, если бы главным архитектором были Вы?.. Ваши приоритетные действия – 1,2,3?..
1. Вел бы поиски возможных вариантов завершения начатых и не завершенных строительством комплексов. Если БНТУ не в силах осваивать территорию строительных факультетов по пр. Ф. Скорины (96 га), то здесь возможна кооперация или другие виды сотрудничества. Ведь на этот участок подведены все инженерные коммуникации, в скором времени будет построена станция метрополитена.
2. Активно содействовал бы ремонту и приведению в надлежащий вид значимых для города зданий.
3. Ни в коем случае не допускал бы бестактного отношения к своим коллегам по профессии и не навязывал бы свои идеи в творческом плане.
4. Способствовал бы упрощению прохождения экспертизы. За незначимые объекты всю ответственность возложил бы на авторов проекта, оставив экспертному анализу только значимые и дорогостоящие государственные объекты. Здесь прямая экономия и финансов и времени.
То есть, как я понимаю, у ответственного архитектора должно быть свое творческое кредо. Есть ли оно у Вас?
У меня оно совпадает с кредо жизненным. На языке католической веры слово "кредо" первоначально означало – символ веры. Вот и для меня в жизни и творчестве "кредо" – вера в человека, его таланты, в победу разума и справедливости, вера в то, что творческий процесс индивидуален и любое вмешательство в него недопустимо.
Вашему творческому "послужному списку" могут позавидовать многие архитекторы. В этом году, как я понимаю, у Вас своеобразный юбилей – 40 лет Вашему первенцу?
Выходит так, поскольку мой первый объект – Минский институт иностранных языков был построен в 1963 г. В нем впервые в Минске в общественном здании в качестве несущей конструкции был применен железобетонный каркас. С тех пор за 35 лет работы в Минскпроекте через мои руки прошли несколько десятков объектов, из которых более десяти построены. Все эти объекты разрабатывались в одном творческом коллективе, где вместе со мной трудились такие архитекторы, как B.C. Бурый, Д.И. Седун, К.С. Камышан, А.В. Шороп, О.А. Воробьев, Н.В. Севбитов, инженеры Д.У. Рецкин, В.З. Левин, Л.Н. Гнедина, В.И. Гаськова, Л.Н. Ефременко, Г.М. Лескавец и многие другие.
А самая, на Ваш взгляд, значительная работа?
Без сомнения, это проект комплекса Минского архитектурно-строительного института (ныне комплекс архитектурно-строительных факультетов БНТУ). (Однако так можно сказать, имея в виду его полностью завершенный вид.) В нем есть находки, которые позволили создать неповторимый образ корпуса и всего комплекса. Это поэтажное и смежное с кафедрами расположение поточных аудиторий, позволившее сократить перемещение людских потоков. Обычно подобные помещения из-за конструктивных особенностей располагали на уровне первого этажа или на последнем.
Я припоминаю, как, будучи еще студентом, с вожделением мечтал со своими сокурсниками в новое, запроектированное Вами здание. Нас вдохновлял и его динамичный образ, и простор учебных помещений, и, конечно же, главная достопримечательность, диковинка по тем временам – эскалатор. Наконец-то переселились, но… чудо-лестницей так и не воспользовались. Возможно, это самый неподвижный эскалатор. Прямо-таки для книги рекордов. Впрочем, я отлично понимаю, что не Ваша в том вина…
В этой работе, как в зеркале, отразились все мои огорчения и радости, творческие муки и озарения. Вызвано это было большой ответственностью перед таким значительным объектом и первоначальной растерянностью перед предстоящим объемом работы и теми условиями, которые мне настойчиво пытались навязать архитектурные чиновники. К сожалению, реализована лишь незначительная часть этого проекта. Да и за прошедшие два десятилетия все построенное уже требует серьезного ремонта (как фасадов, так и интерьеров и инженерного оборудования). Сейчас самые парадные помещения в интерьере разделены на комнаты, где разместились фирмы и фирмочки, ничего общего не имеющие с основным назначением здания. На плоской кровле – "водяной бассейн", гидроизоляция раскисла, конструкции размораживаются и рассыпаются. В технических помещениях остался только след от инженерного оборудования да висящие концы проводов, поддерживающие гнезда голубей…
Есть, наверное, и любимые работы, удачи и неудачи?
Я пришел к выводу, что в любой работе надо стремиться найти какую-то "изюминку", подойти творчески, загореться и тогда все получится. Всегда стремился делать качественно, и тогда эта любая работа становилась любимой. Это относится и к архитектурной деятельности. Из всех выполненных проектных работ к самой любимой можно отнести работу над комплексом МАСИ. Здесь были и огорчения, и неудачи, и разочарования, но все они меркнут перед тем эмоциональным подъемом, который я испытал в процессе этой работы.
Удачной работой считаю каркасно-панельный детский садик-ясли на 320 мест, осуществленный в микрорайоне "Серебрянка-5". В нем без дополнительных затрат в то время удалось создать два внутренних дворика с раздвижной крышей.
Что касается неудач, то считаю, что в те годы, когда в гражданское строительство стал внедряться железобетонный каркас, мне не удалось найти интересных решений проектируемых в то время объектов. Получались лишь сухие коробочки.
Самая большая неудача – неосуществленные проекты и замыслы.
Сегодня, я обратил внимание, архитекторы мало говорят о своих "побочных" увлечениях, ранее популярное слово "хобби" уже почти не произносится. Основная причина тому, видимо, ясна – что говорится, не до жиру… Практически все помыслы и энергию поглощает выживание на архитектурном рынке. В этой связи впечатляет диапазон Ваших творческих интересов. Вы – автор многих замечательных медалей, почетных знаков, эмблем и даже Вымпела для международного космического экипажа СССР – ПНР. Что припоминается на этом поприще?
В 1967 г. Минск отмечал свой девятисотлетний юбилей. Был объявлен открытый конкурс на разработку эмблемы праздника, памятной медали и серии значков. Первая премия в нем открыла мне дорогу к реализации моего предложения. Опытный образец медали необходимо было утвердить в Мингорисполкоме до ее тиражирования. По эскизу на флагштоке здания исполкома развевалось знамя, а на здании ЦК – флагшток без знамени. Гравер для симметрии добавил знамя и на здание ЦК, но направил полотнище в другую сторону. В этом наши городские власти узрели политическую ошибку: политическая линия ЦК не совпадала с линией исполнительной власти. Пришлось с готовых штампов срезать знамя, а заодно и фамилию автора медали.
Как бы то ни было, эта работа стала для меня стартовой в новой области творчества.
Сюда, очевидно, относится и художественная резьба?
Были в жизни архитекторов отпуска, которые они проводили в домах творчества на Черном море – в Гагре, на Балтийском море – в Паланге. Я вез оттуда сувениры: гальку, янтарь. Потом зимой, по вечерам, занимался резьбой по камню. Идею подсказывал сам материал. Всегда восхищался таким шедевром, как "Камея Гонзаго". Как можно было увидеть в куске камня будущее произведение?..
Совместить все это с архитектурой не сложно. Но вот астрономию, авиамоделизм и авиацию…
Полеты космонавтов на Луну послужили толчком для изготовления собственного телескопа. Чтобы прибор был качественным, поверхность главного сферического зеркала должна быть сделана с точностью не ниже семи нулей после запятой. После нескольких месяцев шлифовки сферическое зеркало было сделано. Я приблизился в 300 раз к кратерам Сатурна и Юпитера!
Занимался и в аэроклубе на летном отделении, два года летал в качестве курсанта и год в качестве инструктора спортивного отделения. С увлечением трудился в авиамодельной лаборатории. Больше всего меня привлекали модели "свободного полета". Возможно, тогда уже формировалось мое отношение к будущей работе. Впоследствии и в архитектуре меня увлекала лишь работа над индивидуальными объектами в "свободном полете" (без давления со стороны партийных начальников и архитектурных чиновников).
Я представляю, как гипнотизировала Вас прославленная "петля Нестерова". Не она ли подспудно подвигла изобретение также вполне знаменитой "петли Есьмана"?(Уникальное техническое явление в мире, получившее Европатент и патенты в Республике Беларусь, СССР, США, Австралии, удостоенное трех золотых медалей и почетных грамот (совместно с А.К. Глебом, 1994,1996,1998) на международных выставках "Ноу-хау" в Женеве, Брюсселе и Франкфурте-на-Майне.)
Это два несравнимых понятия. Общее у них только название и то, что обе они поворачиваются на 360 градусов. Петля Нестерова – уже общепризнанная фигура высшего пилотажа у пилотов, которую даже я освоил и выполнял, а наша петля не освоена, ее могут выполнять лишь в опытных образцах и пока только авторы. А появилась она вот как.
…Каждый архитектор мечтает о своем доме, построенном по собственному проекту. Мне удалось построить лишь садовый домик на крохотном садовом участке. В те 80-е годы ограничивалось все: площадь, высота, набор помещений. Такие жесткие условия требовали поисков оригинальной идеи. И такая идея пришла. В основу плана был положен квадрат, а конек крыши располагался по диагонали этого квадрата. Это конструктивное решение и материал стен – деревянный брус – определили архитектуру домика. Ограниченность площади потребовала и индивидуального решения интерьеров и мебели. Так появилась желание сделать стол, который из журнального варианта мог бы трансформироваться в гостевой стол на 12 персон, и дверь, открывающуюся в обе стороны.
Правда, для реализации этой идеи необходима была особая, неизвестная доселе петля, обеспечивающая поворот навесной створки на 180 градусов в обе стороны и при этом невидимая… Пришлось придумать и изготовить самому.
На выставке в Женеве при подведении итогов жюри колебалось: кому присудить золотую медаль: петле или искусственному сердцу? Решили наградить обоих.
Чем ныне заняты Ваши руки, знающие, что такое филигранность "семи нулей после запятой"?
Филателией, точнее сказать, созданием своих сувенирных почтовых марок и блоков, посвященных знаменательным событиям в жизни друзей и знакомых. И еще изданием миниатюрных сувенирных книжек размером 25x18 и 40x28 мм. Этим я увлекся с появлением внуков и им посвятил первый выпуск миниатюр – Янине, Грегори, Хелли. Они моя радость и гордость. По возможности знакомлю их со своим творчеством, стараюсь привить им чувство прекрасного, помогаю раскрыть красоту окружающей природы и убедить в том, что ни один человек, каким бы талантом он ни обладал, не может сделать лучше, чем сделано матушкой-природой.
Так что творческий путь продолжается. И, как прежде, со мной мой тыл – моя семья и мои друзья. И, как прежде, моими спутниками остаются:
потери и находки,
огорчения и радости,
разочарования и озарения,
творческие муки и удачи.