“Получить премию Притцкера — даже немного забавно. Стать архитектором года — это как возглавить десятку. И спрашиваешь себя: что же будет в следующем году? Истекает ли у архитектора срок годности? Вот что немного забавно. Но я, конечно, шучу, ведь это — огромная честь”.
Ренцо Пьяно
Успех. Известность Ренцо Пьяно началась со счастливого стечения обстоятельств. Первая его крупная работа — строительство итальянского индустриального павильона на ЕХРО-70 в Осаке. Проект привлек большое внимание посетителей (тем самым отлично сыграв свою павильонную роль), в числе которых был и начинающий английский архитектор по имени Ричард Роджерс. Архитекторы нашли, что у них много общего, и вскоре ответили согласием на предложение одной строительной компании принять участие в международном конкурсе на Центр Жоржа Помпиду в Париже. И победили. И построили один из самых посещаемых туристских объектов Франции — центр фигуративного искусства, музыки, литературы. С тех пор современная архитектура стала именоваться “хай-тек”, а Ренцо Пьяно и Ричард Роджерс считаются ее родоначальниками. Вот уже сколько лет скромный Ренцо Пьяно твердит прессе, что “Бобур должен был стать веселой городской машиной, существом, которое, возможно, материализовалось из книги Жюль Верна, либо странным судном в пересохшем порту. Это был вызов академизму и пародия на технологические образы нашего времени. Видеть в нем колледж высоких технологий — это просто недоразумение”. За два десятилетия 100 тысяч квадратных метров Центра Жоржа Помпиду посетили 150 миллионов человек. Более чем 25 000 человек в день — поразительный успех!
Начиная с 1978 года Ренцо Пьяно получает награды во всех странах мира. Очень почетные и очень часто. И наконец, в 1998-м престижный Приз Архитектуры Прицкера сделал его лучшим архитектором года. (Интересно, почему никто пока не догадался дать ему орден или, на худой конец, медаль за получение премии Прицкера? Ведь большего достижения уже сложно добиться.) Приз был вручен на торжественном обеде в Белом доме 17 июня 1998 года. Участие в церемонии президента и госпожи Клинтон дало повод провести очередную параллель с Нобелевской премией, которую неизменно курирует король Швеции.
Жизнь. Как и любой художник, который создал нечто известное в самом начале своей карьеры, Ренцо Пьяно оказался в ситуации значительно более его ограничивающей, чем освобождающей. Для всех он был прежде всего архитектором, внедрившим монументальный высокотехнологичный обман в самом сердце Парижа.
В жертву проекту Бобур, который требовал постоянного проживания в Париже, был принесен брак архитектора. Его жена предпочла жить в Генуе. А в 1989-м в офис Ренцо Пьяно пришла работать Эмилия Россато и осталась в его жизни навсегда. Поженились они в 1992 году не без участия Жака Ширака, тогдашнего мэра Парижа. И с тех пор живут дружно и счастливо по соседству со своим парижским офисом и разъезжают по всему миру, осуществляя авторский контроль и читая лекции последователям.
На свет Ренцо Пьяно появился в Генуе 14 сентября 1937 года в семействе потомственных строителей. В юности изучал аэродинамику, планеры и автомобили, а потом закончил Школу архитектуры в Миланском политехническом институте в 1964 году. Еще студентом он работал под руководством Франко Альбини и все свободное время проводил на строительных площадках отца. В 1965–1970 годах Пьяно трудился в офисах Луиса Кана в Филадельфии и С. Маковского в Лондоне. С 1971-го он начал свое знаменитое сотрудничество с Ричардом Роджерсом (Piano and Rogers), которое завершилось практически одновременно со сдачей Центра Помпиду в 1977-м. Потом Ренцо Пьяно сотрудничал с Питером Райсом (Atelier Piano & Rice), а теперь имеет собственные офисы в Генуе и Париже под скромным названием “Renzo Piano Building Workshop”.
Философия и тактика. “Архитектура — двойной процесс. Сначала ты идешь от общего к частному, потом от частного к общему. Невозможно думать о присутствии здания в городе, не думая о его материальности. А когда думаешь о материальности, начинаешь думать о детали. Компьютер в архитектуре тоже существенен. Когда проектируешь здание типа аэропорта Kansai в Осаке, он нужен, чтобы оптимизировать структуру и форму. Но теперь компьютеры стали подобны тем синтезаторам, в которых нажимаешь на кнопку и он играет ча-ча-ча, а потом румбу. Можно играть ужасно и чувствовать себя великим пианистом. Бывают ситуации, когда нажимаешь на кнопку и чувствуешь себя способным построить все. Но в архитектуре нужно думать. Архитектура — это в некотором роде медлительность. Всегда не хватает времени, а компьютер все делает очень быстро, настолько быстро, что можно получить ребенка за девять недель. Но ведь мы для рождения ребенка все еще нуждаемся в девяти месяцах”.
Фирменный стиль и его отсутствие. Пьяно четко проводит линию между стилем и последовательностью. Он любит последовательность. Последовательность — это опыт, использование того, чему учишься. Но есть и привязанности — Пьяно любит работать с легкими элементами. Любит прозрачность. Любит естественный свет. И не дай Бог тут стремиться к распознаваемости. Архитектура для него — это постоянное исследование. Культурно, исторически, психологически, антропологически и топографически каждая работа отлична от других. Есть реальный риск, когда архитектор наклеивает свою этикетку еще до того, как поймет, что же это за место, на котором он строит. “Это несправедливо и по отношению к зданию, и по отношению к людям, которые будут там жить и работать, потому что у каждого здания своя собственная история. Это ведь важнее, чем твое архитектурное имя. А стиль может только ограничивать. Только начиная, ты уже знаешь, что должно получиться в конце, и потребности человека отходят на второй план. И это плохо и несправедливо”. Пьяно никогда не берет заказ, не посетив место, не получив основную, как он говорит, фундаментальную эмоцию. Потому что здание — это эмоция. Главное, что надо понять, — характер места.
Перечень работ. Музей Тhe Menil Collection в Хьюстоне (1986) часто упоминается как самая прекрасная работа Пьяно. Тонкие пластинки железобетона, в народе окрещенные листьями, не только образуют крышу, но и обеспечивают естественную вентиляцию, рассевают свет и снижают поток инфракрасных лучей, не давая прямым солнечным лучам попадать на живопись. “Мы построили небольшой механизм, который назвали немного напыщенно — солнечная машина. Он позволял нам, работая в Генуе, знать точное положение солнца в Хьюстоне. А макет музея в масштабе один к десяти мы выставили в сад и таким образом изучали распространение света в помещениях”.
Международный аэропорт Kansai построен на искусственном острове в заливе Осака, Япония (1994). Совместно с Томом Баркером, инженером строительной компании Arup, была создана форма крыши терминала — ряд арок различных радиусов, точно повторяющих линии воздушных потоков острова.
Реконструкция Potsdamer Platz в Берлине (1999) — высотный комплекс офисов, жилых домов, магазинов, театров и кинотеатров — удавшаяся попытка вернуть на место центр города, еще совсем недавно разделенный Берлинской стеной и живо напоминающий о войне.
Церковь Сан Джованни Ротондо — новый центр культа падре Пио — легендарного монаха-капуцина, канонизированного несколько лет назад. Базилика, выполненная в камне и стекле, способна вместить до 6 000 паломников только под одним гигантским куполом, перекрытие которого, возможно, — самая длинная арка, когда-либо построенная человеком из природного камня. “Это не попытка войти в книги рекордов, — говорит Ренцо Пьяно, — это просто желание узнать, что же может быть сделано с камнем сегодня, спустя почти тысячу лет после того, как строились готические соборы”.
Культурный центр Jean Marie Tjibaou в Новой Каледонии (1998) построен в природном ландшафте потрясающей красоты. Центр копирует деревенский пейзаж, конструкция и форма которого полностью соответствуют стилю симпатичного канакского народа. Идущий вдоль гребня мыса легкий крытый проход соединяет разные части комплекса. “Хижины” центра сгруппированы в три деревни: в одной проходят выставки, в другой разместились офисы и административный штат, третья — студии для занятий музыкой, танцем, живописью и скульптурой. Изогнутые структуры, построенные из деревянных брусьев разной ширины на разном расстоянии друг от друга, производят оптический эффект легкой вибрации, который усиливает сходство с деревьями, колышущимися на ветру. Отверстия во внешней оболочке здания организованы таким образом, чтобы использовать муссонные ветра, дующие с моря. При легком бризе стеклянные панели крыши открыты и обеспечивают естественную вентиляцию, когда же ветер крепчает — панели закрываются. Геометрия линий повторяет графику силовых линий воздуха, обдувающего парус. В этом проекте, внешне таком нестандартном, чувствуется почерк Пьяно с его феноменальным умением довести любую проектную задачу до инженерных первоэлементов, которые могут сложиться в постройку только таким образом, как сложились.
Торговый центр Bercy-2 в Charenton le Pont, Париж, Франция — пример того, как дуги шоссе, с обеих сторон обтекающие здание, смоделировали его форму. Структура начала смягчаться, округляться, пока не появился гигантский метеорит, нержавеющая сталь конструкций которого окончательно позволила окрестить торговый центр Летающей тарелкой.
Здание штаба газеты “Нью-Йорк Таймс” в Нью-Йорке принимает ясную и простую геометрию Манхэттена. Небоскреб кажется жестким и тяжелым при касании с землей, а по мере приближения к облакам становится легким, ярким, более метафорическим и, наконец, исчезает. И сад на крыше станет садом в небе.
Кроме того, он провел реконструкцию фабрики Lingotto в Турине, Италия (1994), построил музей фонда Beyeler в Базеле, Швейцария (1998), стадион в Бари, Италия (1989). Его проекты включают дизайн-центр “Мерседес Бенц” в Штутгарте, Германия, комплекс концертных залов в Риме, офисно-жилой небоскреб в Сиднее, генеральный план реконструкции и развития Художественного музея Гарварда в Кембридже, штат Массачусетс, США, расширение Художественного института Чикаго.
Еще Ренцо Пьяно проектирует мосты, суда, лодки, автомобили и активно снимается на телевидении.
В публикации использованы информационные ресурсы сети Интернет.