Почти все города Беларуси относятся к числу исторических. Они прошли немалый путь социального и архитектурного развития, накопили – пусть в разной степени – ценные в историческом, художественном и градостроительном отношении отдельные памятники или комплексы застройки. Наше отношение к архитектурному наследию менялось, можно сказать, циклично, и начиная с конца 1980-х гг. проекты реконструкции городов стали основываться на позиции, по которой все новое должно подчиняться старому. Показательным примером отмеченной тенденции стал древний Гродно. По проектам регенерации застройки его исторического центра должно было сохраняться все приобретенное в досоветское время: главные улицы и случайные проезды, стилистически выраженные здания и постройки, не имеющие самостоятельной художественной ценности. Обновление застройки считалось исключением. Это определялось как развитие традиций, хотя большинство фактов из истории архитектуры такой традиции не подтверждает.
По генеральному плану Гродно 1973 г. было намечено создание перспективной зоны городского ядра в совершенно ином месте, за Городничанкой [1, с. 2–7]. Однако в последнее время стало ясно, что исторический центр еще долго, если не навсегда, будет выполнять функции городского ядра. Научные исследования, проведенные еще в советское время, также показали, что дешевле экономически, эффективнее в социальном и художественном отношении насыщать сложившийся центр, чем разворачивать его строительство в новых, недостаточно “зрелых” для этой цели районах [2, с. 22]. Последнюю реконструкцию Советской площади можно расценивать как аргумент в пользу такого мнения.
Но простое сохранение самых разных по градостроительным свойствам зданий, случайно оказавшихся рядом в одном обширном пространстве, а также самое дорогое благоустройство всей проблемы формирования центрального ядра не снимают. Совершенно очевидно, что если бы многовековой процесс создания ансамбля исторического центра Гродно был завершен, то долгом современных зодчих был бы отказ от вмешательства в него и насильственного его уплотнения. Но в том-то и дело, что центральное ядро Гродно (как и многих других исторических городов) не представляло, как и сейчас не представляет собой законченного целостного образования. Его архитектурный потенциал был и сейчас остается далеко не исчерпанным. Оно занимает выгодное срединное положение, хорошо связано с Неманом и Городничанкой, расположено на заметной возвышенности, имеет открытые пространства для восприятия широких панорам, характеризуется пластичностью исторической застройки, насыщено памятными историческими местами, а в результате многочисленных утрат обладает немалыми пространственными резервами.
Решая задачу, как сохранить наиболее ценные качества сложившейся городской среды в сложных условиях динамичной и противоречивой жизни крупного исторического города, мы должны прийти к осмыслению того, как воспроизводить их в новой застройке, принимая во внимание весь комплекс социальных и эстетических требований нашего времени. С учетом военных и послевоенных разрушений, художественно-композиционной ограниченности существующей здесь застройки и в то же время определенной целостности остальной части исторического города, требуется не столько охрана, сколько создание, “строительство” его центрального ядра, насыщение его необходимыми в функциональном и художественно-композиционном отношении сооружениями, координация их пространственных взаимосвязей.
Хотя за последние десятилетия было разработано несколько проектных предложений [3; 4], реальный процесс реконструкции явно приостановился. Некоторые его попытки сопровождаются не всегда верным подходом к этому новому для архитектурной практики Беларуси комплексу вопросов. Если в 1960-х гг. сложившаяся застройка рассматривалась как препятствие к новым формам жизни [5], то, напротив, охранительство, в развитии которого к настоящему времени лидирующую роль захватили некоторые историки, краеведы и литераторы, пришло к крайностям настолько радикальным, что стало препятствовать минимальным реконструктивным мероприятиям, подчас жизненно необходимым для функционирования города. Искреннее желание сберечь старый город у части жителей и проектировщиков приводит к консервативным взглядам. Охранительская психология блокирует любые поиски выразительности центра города – вторжение в существующее вызывает резкую эмоциональную реакцию (вплоть до неприятия новых тротуаров, которые расцениваются как покушение на исторический облик Гродно).
Не без влияния историков-реставраторов отношение к реконструкции исторических городов ныне базируется на принципе, по которому все старое автоматически воспринимается как ценность. Следовательно, если на Парадной площади Гродно в XIX в. располагалась ратуша с гостиным двором, а неподалеку стоял старый храм, то, значит, сегодня, в XXI в. копии этих сооружений необходимо воссоздать. Раз уж Радзивиллы в XVIII в. выстроили на Рынке 2-этажный дворец, он, стало быть, должен занять свое прежнее место на Советской площади. А поскольку на бровке верхнего плато над Неманом существовал костел бернардинок, то можно сегодня выразить сожаление по поводу строительства на этом выгодном месте здания драматического театра и т.д.
Ошибочность такого подхода доказана всей историей градостроительства. Всемирно известные ансамбли создавались именно как сочетание зданий различных эпох. Именно естественности, органичности развития города противопоставлены любые абсолюты – в том числе и абсолюты крайнего охранительства. Стремление сберечь любые существующие структуры, принимая их за историческую ценность, омертвляет город, провоцируя конфликты между жизнью и ее материальным окружением. Между тем новая архитектура постоянно вносила свое понимание замыслов предшественников и переосмысливала их на основе собственного мироощущения в обновляемой городской среде. Новое всегда было необходимо для завершения системы, не угрожая каким-либо историческим памятникам или исторической среде. Самое интересное, что так всегда было и в старом Гродно. Почему же за последние одно-два десятилетия настолько усилились “охранительные” тенденции?
Стихийное движение за воссоздание утраченного архитектурного наследия является, видимо, одним из ответов общества на предоставленную свободу выбора этических и эстетических идеалов. Массовая утрата памятников архитектуры в недавнем прошлом стала переживаться как национальная трагедия. Воссоздание же их начало трактоваться как символ возрождения исторической идеи, национальной или религиозной, порой как символ покаяния. Поэтому регенерация городской среды сегодня принадлежит не столько к научно-реставрационной, сколько к общественно-политической деятельности. Выдвигаются также справедливые градостроительные соображения, поскольку некоторые утраченные сооружения играли важную роль в городском комплексе. Еще один довод основан на глубокой уверенности, что новая архитектура будет хуже прежней. И верно: ранее на то были основания. Именно реакция на шок от вторжения в старый город многих построек 1950–1970-х гг. вызвала движение маятника к противоположной крайности – омертвлению центра города.
При всем многообразии существующих мнений один из критериев остается вне сомнений. Это – правда истории. С этой точки зрения предложение о воссоздании некоторых зданий не что иное, как “…наивно-нахальная попытка латания, исправления нашей трагической истории. Таким образом мы, осознанно или нет, совершаем исторический подлог” [6, с. 33]. Истинное уважение к культурным ценностям требует понимания невосполнимости утрат, а не представления, что все потери, якобы, можно восполнить с помощью своеобразных “протезов”. Кроме того, воссоздание исторических объектов является широкой градостроительной задачей, поскольку одним из существенных критериев остается тот архитектурно-пространственный эффект, который можно получить при возвращении объекта на прежнее место. В этой связи следует заметить, что нынешняя Советская площадь в Гродно представляет собой совершенно иной пространственный комплекс в сравнении с бывшей площадью Рынка. Она приобрела очень большие размеры, и пустопорожнее пространство стало непропорционально великим относительно застроенной территории исторической части города. В непосредственной близости друг к другу оказались недостаточно точно соподчиненные здания; образовалось множество разрывов между ними; наметились, но не завершились композиционные оси. Поэтому можно определенно утверждать, что воссозданные исторические объекты в такое разукомплектованное градостроительное образование гармонично не впишутся и с задачей выразительной пространственной организации городского ядра крупного областного центра не справятся. Помимо этого, а почему, собственно, идея исторической справедливости распространяется, скажем, на монастырь бернардинок, а не на разрушенную перед его строительством церковь XII в. Ильи Пророка?
А ведь не раз было сказано, что, если ограничиваться только “охранительными” мерами, новая архитектура не продвинется вперед ни на шаг. Поддержать и умножить оригинальное может только оригинальное. В идеале старое и новое в городе выступают на равных. Более того, их художественное взаимодействие будет тем сильнее, чем совершеннее каждое из них отражает совокупность достижений своего времени. “Необходимо понять, – подчеркивал один из мастеров архитектуры XX в. Мис ван дер Роэ, – что всякая архитектура связана со своим временем, что она может проявлять себя лишь в осуществлении жизненных задач своей эпохи” [7, с. 219] (курсив мой. – Ю.К.). И как бы ни были мы очарованы обаянием древнего города, нельзя забывать, что архитектура – это искусство строить современный мир, а город – это не выставка проектов реставрационной мастерской. Чтобы угодить потомкам, нужно как можно лучше строить для себя. Приметы времени могут и должны возникать в историческом городе как закон жизни.
Вот почему пора в реконструкции исторического центра Гродно и других городов Беларуси правильно расставить акценты. Наше отношение к архитектурно-градостроительному наследию должно иметь две стороны. Первая основана на бережном отношении ко всему, что составляет своеобразие города. Вторая предполагает реконструкцию сложившейся планировки и застройки, ее совершенствование и приспособление к современным условиям жизни и эстетическим требованиям. Нужно не только сохранять ценные качества существующей застройки, надо научиться их воссоздавать. Такие примеры появились. Новые общественно-экономические условия последних лет вызвали к жизни такие решения, где уровень мастерства определяется не радикальностью преобразований, а тем, насколько тактично удалось вписать новую постройку в сложившееся окружение. Можно назвать целый ряд выстроенных в том же Гродно зданий, которые выступают уже не как самоценный элемент, а как производное от среды, как составная часть целого, свойства которой определены этим целым [8, с. 286–291]. Появились возможности как бы лепить город в натуре, примеряя каждое новое здание к сложившейся застройке. Период запретов и ограничений уступил место практике доверия архитектору, обладающему суммой необходимых специальных знаний.
Поиску взвешенных решений, не нарушающих органичности сложившегося города, его структуры и его ткани, помогает анализ достижений и упущений, через которые прошло градостроительство. В связи с рассматриваемым вопросом нас должен заинтересовать один из эпизодов градостроительной истории Гродно: он очень напоминает сегодняшний этап реконструкции его центра. К концу XVIII в. в Гродно точно так же накопились нерешенные задачи, требовавшие перемен на Рынковой площади. Ее большое единое пространство было архитектурно неорганизовано, недостаточно удобно для выполнения торговых, административных и новых парадных функций без их территориального разведения. В городе давно уже не было здания ратуши. При этом развитие городского центра нельзя было свести к увеличению площади. Не могла она и перемещаться, поскольку Рынок продолжал служить общественным центром города, соседствовал с крупными культовыми зданиями, имевшими большой авторитет в глазах жителей, примыкал к основным магистралям.
Удачному решению задачи способствовал проект виленского архитектора Л. Гуцявичуса [9, s. 34]. Надо полагать, ему было известно о существовании на площади Рынка островерхой средневековой ратуши, разрушенной в XVII в. Однако зодчий не стал “воссоздавать” объект. Он справедливо посчитал, что в данной ситуации только иная, спокойная статичная форма способна стать архитектурным центром города. В результате классицистическая ратуша (ее строительство было закончено к 1807 г.) с гостиным двором явилась примером островного, горизонтально распластанного объема в окружающем его свободном пространстве бывшей квадратной площади. С разных сторон здания образовались разные по величине, функциям и композиционным характеристикам фрагменты городского центра. Возникла так называемая групповая площадь, которая по богатству пространственного решения, по разнообразию композиционных приемов всегда имела преимущество над одиночными [10, с. 82].
По существу строительством одного лишь здания ратуши с учетом имеющегося резерва территории была намечена программа реконструкции центра путем создания системы взаимосвязанных площадей. Здесь лишний раз ярко подтверждается тот факт, что градостроительное мастерство выражается не столько в художественном уровне постройки, сколько в логике и органичности ее врастания в общую пространственную композицию ансамбля, в соответствие ее местоположения, размеров, членений, масштаба тем требованиям, которые предъявляет будущий комплекс. Ансамбли сохраняются и даже развиваются, если их части объединяются общей градостроительной идеей и если каждая новая часть будущего организма включается в эту программу независимо от времени ее появления.
Как использовать богатейшие градостроительные традиции Гродно на современном этапе реконструкции его исторического центра? Наука вряд ли сможет заменить талант архитектора, но она может дать ему гибкий инструмент для творческих поисков. Не подменяя будущих проектных разработок, а может быть, – результатов широких архитектурных конкурсов, предложу эскизный вариант возможной планировочной организации городского ядра. В его основу легли выявленные исследованиями последних лет традиционные особенности застройки древнего Гродно [8, с. 215–226].
На этот раз проектное предложение не ограничилось возведением лишь одного нового здания: слишком велика территория бывшей Советской площади, разукомплектованы прилегающие кварталы, значительны их размеры. Однако центр Гродно из безбрежной открытой территории без определенного назначения вновь превращается в систему взаимосвязанных соподчиненных пространств, сомасштабных человеку, взаимно обогащающих друг друга, образующих единый в функциональном и художественном отношении комплекс. “Ключом” к пространственной организации городского ядра опять явилось здание ратуши. Именно оно, во-первых, очерчивает с двух сторон трапециевидную в плане площадь, выделенную в срединной части всего центрального комплекса перед Дворцом культуры. Во-вторых, менее высокое, чем главный корпус, боковое крыло ратуши отделяет первую площадь от другой, прямоугольной. Ее форма и размеры почти соответствуют конфигурации бывшей Парадной площади губернского Гродно. Продольную ось несимметричной площади прочно удерживает с одной стороны величественный портал бывшего иезуитского костела. С другой стороны ему отвечает акцентированный по вертикали объем, выступающий из основного корпуса проектируемого здесь общественного здания. Существующие улицы выходят на площадь в ее углах, не разрывая, таким образом, фронт застройки, давая возможность развернуть, как это было прежде, цельную ее композицию по каждой из сторон. Подлинные, а потому особенно ценные в историческом и научном отношении фундаменты фарного костела, оказавшиеся внутри обширного внутреннего двора общественного здания, раскрываются и консервируются для возможности их осмотра жителями города и многочисленными туристами. Появляется множество уютных уголков, удобных для отдыха, восприятия интересных видовых перспектив, размещения скульптурных групп; многие улочки становятся пешеходными. Замечу, что при этом не сносится ни одно существующее здание,
Таким образом, при внимательном изучении особенностей старогородской среды, при соблюдении единства – не обязательно стилистического, но непременно композиционного – возможно успешное введение в застройку исторического центра города зданий, решенных в современных архитектурных формах. Использование приемов и традиций, “подпитывающих” новую архитектуру, и ее самостоятельная выразительность создадут художественное качество, не уступающее градостроительной культуре прошедших эпох. Сохранению и обогащению общей пространственной композиции старого города нисколько не будет препятствовать новая, но строго дозированная общественная функция центрального ядра, которая способна придать ему полноту художественного решения. Новаторская смелость и введение новых элементов в сложившуюся среду, если этого требует историческая обстановка, всегда были необходимы для формирования ансамбля.
Литература
1. Основные положения развития и реконструкции центра г. Гродно / Минский филиал ЦНИИПградостроительства, Белкоммунпроект, 1971 г. // Архив БелНИИПградостроительства.
2. Степанов, А.В. Градостроительные проблемы крупного города: Городской центр. – М., 1975. – 48 с.
3. Проект детальной планировки центральной части Гродно. 1979 г. Архит. Ю.И. Глинка и др. // Архив БелНИИПградостроительства.
4. Проект регенерации центра Гродно. 1989 г. Архит. А.М. Горб // Архив БелНИИПградостроительства.
5. Проект детальной планировки центральной части Гродно. 1966 г. Архит. И.Н. Мазничка // Архив Гродногражданпроекта.
6. Скокан, А.А. Воссоздание утраченных памятников архитектуры // Проблемы воссоздания памятников архитектуры. – М., 1998. – С. 33–34.
7. Мис ван дер Роэ. Архитектура эпохи // Мастера архитектуры об архитектуре. – М., 1972. – С. 372–374.
8. Кишик, Ю.Н. Градостроительная культура Гродно. – Минск, 2007. – 303 с.
9. Kaczorowski, B. Grodno: Historia i zabytki. – Warszawa, 1991. – 40 s.
10. Бунин, А.В., Круглова, М.Г. Архитектура городских ансамблей Ренессанса. – М., 1935. – 200 с.