Человек живет и пока что может жить естественно и комфортно только на земле. Но кровью человеческой цивилизации, дающей ей жизнь, является вода. Издревле человек стремился к источникам пресной воды. Кроме того, водная стихия обеспечивала ему транспорт, торговые связи, защиту от врагов. Ритуальное омовение имело сакральное значение. В водах реки Иордан был крещен Иисус Христос (рис. 1), в водах Днепра приняла символическое крещение Древняя Русь, что послужило для нее мощнейшим пассионарным толчком.
С незапамятных времен человечество начало осваивать и окультуривать береговую линию морей и рек. Бесспорно, что именно наличие источника воды или водной системы явилось основой возникновения и развития большинства городов мира. Однако роль водной системы в градостроительстве и характер освоения береговой линии различны у разных народов в разные исторические эпохи. Древние римляне навсегда оставили свой след в истории цивилизации грандиозными акведуками и арочными мостами. В правление императора Августа для присмотра за их состоянием назначалось специальное должностное лицо curator aquarum (попечитель вод). Набережная Тибра в Вечном городе доныне хранит суровое дыхание античности и рационализм древних римлян. Учитывая высокие паводки Тибра, полотно набережной поднято с обеих сторон на 7–8 м, на уровень древних мостов, откосы берегов обложены крупными квадрами, одевая реку в каменный мешок. Береговая линия остается во власти воды, как и две тысячи лет назад.
Впрочем, водные артерии несли для человека не только блага. Со стороны воды часто приходили враги, что было особенно актуально в европейском средневековье. Труднодоступность береговой линии являлась естественной защитой. Это учитывалось при строительстве детинцев раннесредневековых славянских городов, называемых также кремлями, кромами, градами. Основу современной Праги сформировали два исторических комплекса: Пражский Град и Вышеград, расположенные на расстоянии 6 км друг от друга, на противоположных высоких берегах Влтавы. На протяжении нескольких столетий они соперничали за приоритет в регионе. Поражение Вышеграда в этом противостоянии в XIV в. привело к его градостроительной консервации. Ныне неприступный обрывистый берег Вышеграда прорезан туннелем, от которого вдоль Нового и Старого Места тянется набережная с живописным ансамблевым фронтом застройки
(рис. 2). По ней проходит линия знаменитых пражских трамваев, что обустраивает комфортный обзор водной глади и великолепных панорам исторического и современного города.
В небольшом городе Чешский Крумлов, в верховьях Влтавы, река делает живописные изгибы в виде знака доллара, создавая при этом значительные перепады береговых отметок. На высоком левом берегу прямо из скалы вырастает суровый королевский замок, вызывая ассоциации с волшебными сказками, принцессами, заточенными в башнях, и т.п. Из замка открывается замечательный вид на крутые зигзаги реки и миниатюрный городок, спрятавшийся, как ребенок, под красными черепичными крышами (рис. 3, 4). Противоположный берег всегда заполнен туристами и маленькими уютными кафе. Уважение к предкам позволяет чехам практично использовать памятники своей средневековой истории. Неудивительно, что Чешский Крумлов по своей градостроительной уникальности поставлен в Списке всемирного наследия ЮНЕСКО вслед за Венецией.
В самой Венеции, в силу островной специфики этого города, благоустройство набережных стало актуальным, вероятно, ранее, чем где бы то ни было в Европе. Береговая линия являет почти сплошной фронт фасадов великолепных палаццо, омываемых улицами-каналами. Лишь небольшие ее участки отведены сухопутным коммуникациям и служат причалами для гондол. Всемирно известная набережная площади Сан Марко, обращенная к лагуне великими творениями архитектуры от проторенессанса до позднего Возрождения, периода наивысшего расцвета жемчужины Адриатики, декоративной тесьмой разделяет пространства воды и неба и одновременно как бы сшивает их воедино острой иглой своей знаменитой кампанилле (рис. 5).
В эпоху барокко создание и благоустройство набережных стало составной частью градостроительных ансамблей многих городов Европы. Один из самых великолепных образцов являет застройка набережной Эльбы в Дрездене, историческом центре курфюрства Саксония. В первой и второй трети XVIII в. саксонские курфюрсты были выборными королями Речи Посполитой, в том числе и белорусских земель. Известно, что король Август III был неплохим архитектором-любителем. Именно при его дворе работал венецианский художник Бернардо Белотто, с фотографической точностью воссоздавший многочисленные городские пейзажи того времени, хранящиеся ныне в Дрезденской галерее. На картине 1748 г. “Дрезден. Правый берег Эльбы” можно увидеть ансамбль дворца “Цвингер”, базилику Девы Марии, многоарочный мост и высокую подпорную стену набережной, возведенную с учетом высоких паводков реки. Этот ансамбль в целом сохранился и ныне, несмотря на значительные разрушения при бомбардировке Дрездена англичанами и американцами в феврале 1945 г. (рис. 6).
Однако только в XIX в. набережная как архитектурно-инженерное сооружение или же как компонент градостроительного ансамбля достигла пика своей социальной значимости. В это время она становится квинтэссенцией общественных коммуникаций, релаксации и престижа. Уверена, что при слове “набережная” большинство из нас скорее всего представят широкий променад приморского курорта с чинно раскланивающимися джентльменами и дамами под зонтиками, пришедшеми сюда с целью “других посмотреть и себя показать”. Активные межличностные коммуникации, дополненные релаксацией от красоты окружающего ландшафта и эстетически оформленной архитектурной среды, являются важнейшими компонентами престижных бальнеологических и талассотерапевтических курортов и “дорогого стоят” или же стоят дорого. Набережные Ниццы, Неаполя, Карловых Вар насквозь пронизаны “скромным обаянием буржуазии”
(рис. 7, 8). В XX в. в развитой урбанистической структуре крупнейших городов мира набережные становятся средством уже не межличностных, а преимущественно транспортных коммуникаций.
Привкус буржуазной престижности ощутим и в помпезных набережных советского времени. Ослепительно белая курортная набережная с пузатыми балясинами ограждения, белые панамы и белые штаны – светлая мечта Остапа Бендера – это также мечта любого нэпмана, буржуа-советикус. В период “сурового сталинизма” и “социалистической реконструкции” многих крупных городов СССР набережные становятся важнейшим компонентом в структуре новых архитектурно-градостроительных ансамблей. Им придается завышенная мера монументальности, соотносимая уже не с масштабом человеческого индивидуума, а градостроительного образования в целом. Пафос победы советского народа в Великой Отечественной войне нашел отражение в величественных гранитных набережных послевоенного времени, в том числе и набережной Свислочи в Минске, созданной в едином ключе с ансамблем площади Победы. Позднейший кризис социалистических идеалов в советском обществе ярко отражен в романе Юрия Трифонова “Дом на набережной”, посвященном жизни обитателей знаменитой высотки на Котельнической набережной в Москве, контекстом которого является новое понимание престижности бытия и стремление достичь этого любыми средствами.
Взаимодействие наших предков с границей земли и воды шло в общеевропейском русле, но все же имело определенную специфику в силу отличительных социально-исторических и природно-географических условий. Интересная зарисовка о способе жизни наших пращуров в 6 в. н.э. дана византийским историком Иоанном Эфесским: “Племена славян и антов (восточных славян. – Т.Г.) имеют общий образ жизни и нрав. По своему свободолюбию они никогда не соглашаются служить и подчиняться, особенно в своей стране. Они многочисленны и выносливы, легко переносят жару и холод, и дождь, и наготу тела, и недостаток пищи. С гостями они доброжелательны, в случае необходимости охраняют их по очереди, когда они путешествуют с места на место… Селятся они в лесах, около рек, озер, труднопроходимых болот и делают в своих жилищах много выходов, вероятно, на случай опасности. Самые дорогие для них предметы они зарывают в тайниках, не владея на виду ничем лишним”. Именно в характере быта славян он видит трудности военных действий ромеев (византийцев) на их территории: “Поселения славян расположены на реках, одно за одним и соединены между собою так, что между ними нет каких-либо значительных промежутков, вплотную подходят леса, болота, топи. В результате, если будет найдено первое поселение, то все войско завязнет там, а остальные славяне, что живут в окружающих лесах, заметят наши перемещения и с легкостью унесут свое имущество у нас из-под носа”.
Голубое зеркало нашей республики составляют более 10 тысяч озер и около 21 тысячи рек и ручьев. Крупнейшие реки Беларуси Неман и Западная Двина относятся к бассейну Балтийского моря, а Днепр и Припять – к бассейну Черного моря. Территориально связанные системой притоков, они явились основой знаменитого средневекового торгового пути “из варяг в греки”, который, как определили археологи, имел несколько различных вариантов. На этих водных артериях более тысячи лет назад возникли многочисленные города как военно-стратегические и торгово-экономические пункты. При этом, очевидно, существовала устойчивая традиция называть города в соответствии с более древним местным водным топонимом, названием малого притока, а не главной реки, что четко привязывало их к определенному месту на большом водном пути. Так, например, самые древние, согласно летописям, города Беларуси – Полоцк и Витебск – получили название от небольших рек Полоты и Витьбы, притоков Западной Двины.
Укрепленные детинцы городов с первыми христианскими храмами размещались обычно на высоком мысу при слиянии рек. Труднодоступная береговая линия служила естественной защитной преградой, дополнявшей искусственные оборонительные сооружения: остроколы, городни. Однако не только высокий берег, но и топкая пойма реки могла служить надежной защитой от врагов, чему примером является раннесредневековые планировочные структуры Минска и Пинска. Первоначально древний Менск начинался с низинной пойменной территории при слиянии Немиги и Свислочи, где сохранился наиболее значительный культурный пласт, и только на рубеже XIII–XIV вв. город постепенно перебрался на высокий правый берег. В Пинске защитой с юга древнего замчища, а позднее и ренессансного замка князей Вишневецких в предместье Каролин на протяжении столетий служила топкая пойма Пины при слиянии с Припятью.
Даже бурное распространение идей итальянского ренессанса в отечественном градостроительстве не изменило традиционный подход к береговой линии как военно-стратегической составляющей. Об этом свидетельствует “Подлинный вид Гродно, города в Литве”, выполненный с натуры в 1567 г. немецким рисовальщиком Гансом Адельхаузером и выгравированный известным нюрнбергским золотых дел мастером картографом и гравером Матвеем Цюндтом. Эта гравюра была опубликована в Кёльне в 1575–1577 гг. в книге “Города земного света” и является ценным источником по архитектуре Гродно того времени. Пространственно-временной осью градостроительного развития Гродно всегда являлся так называемый Старый замок, возведенный в XII в. на месте более ранней деревянной крепости на высоком и крутом правом берегу Немана при впадении в него речки Городничанки. В 1576–1586 гг. Речью Посполитой правил венгерский король Стефан Баторий, который почти все это время вел войну с московским царем Иваном Грозным за Ливонию и в своей геополитике в большей степени опирался на Великое Княжество Литовское, чем на Корону Польскую. В связи с этим он временно перенес столицу государства из Кракова в Гродно. Старый замок стал резиденцией короля и был перестроен итальянским зодчим в ренессансных формах, однако берег реки у его подножия оставался все так же воинственно неприступен.
При общеизвестных толерантности и миролюбии белорусов земля наша на протяжении всей истории перманентно была ареной бесчисленных войн. Это привело к тому, что военно-оборонительная составляющая существенно потеснила созидательное гражданское начало архитектуры. Иногда это вытеснение было даже чрезмерным. Так при строительстве военной крепости в XIX в. был уничтожен древнейший исторический центр Бреста с его уникальными монастырскими комплексами эпохи барокко.
В градостроительной структуре белорусских городов и местечек художественно-семантический акцент чаще ставился на архитектурно-пространственную организацию общественного ядра, обычно включавшего многочисленные храмы разных конфессий, которые своими мощными куполами и башнями доминировали над окружающей малоэтажной застройкой. Береговая линия рек в крупных городах Беларуси, как правило, не имела ансамблевого фронта жилой застройки набережных, зато встречала доброжелательных путешественников пространственно развернутыми живописными панорамами. Это можно увидеть на фотоснимках и почтовых открытках конца XIX – начала XX в. с панорамами Полоцка, Витебска, Гродно, Пинска, Могилева, которые позднее, к сожалению, утратили во многом свои наиболее выразительные эстетические компоненты.
На протяжении XX в. очень многие исторические архитектурные ансамбли белорусских городов были варварски уничтожены, силуэтные доминанты снивелированы позднейшей безликой жилой застройкой. В Пинске, например, многоэтажное здание гостиницы закрыло со стороны реки интереснейший памятник дворцовой архитектуры XVIII в. – дом пинского старосты М. Бутримовича, деда известного художника и музыканта Наполеона Орды. Вместе с тем нельзя не отметить, что в последние годы к набережной Пины удачно раскрыты величественные ансамбли францисканского монастыря и коллегиума иезуитов XVII–XVIII вв. В настоящее время реставрируются и реконструируются ценнейшие архитектурные памятники, такие как ратуша в Могилеве, Успенский собор и Воскресенская церковь в Витебске и др., чем воссоздаются важнейшие композиционные акценты и силуэтные панорамы старинных городов. В целом набережные больших рек, преимущественно в областных городах республики, в последнее время укреплены и благоустроены (рис. 9). Они предназначены в основном для транспортно-коммуникационных и информационно-культурных функций, играя таким образом существенную роль в инфраструктуре отечественного туризма.