Сцена первая. Минск 900 лет назад.
Замчище. Битва на Немиге...
Господа и товарищи архитекторы, дизайнеры, скульпторы, отцы города! Где композиция, мемориал, панорама, камень, глыба, обелиск этого события европейского значения? Было ли это? Жили ли здесь люди до нас на протяжении тысячи лет?
Почему нищие египтяне, живущие в голой пустыне с виртуальными сокровищами Красного моря, хранят свои реликвии 5 тысячелетий, а мы – Иваны, родства не помнящие, не можем найти экстрасенсов, которые хотя бы прочитали нам огненные письмена памяти, с немым грохотом зависшие над Немигой эти 900 лет? Может быть, майская трагедия на пивном празднике – это вопль нашего беспамятства, протест забвения, тоска этого места по материализации памяти.
Давайте проведем исследование – знает ли хоть 1% минчан, что в Минске есть памятник Великой битве на Немиге, где он расположен и что Немига – это вообще-то река, закованная в подземелье...
Сцена вторая. Бесследно пролетело 800 лет.
Белорусские писари не умели “писать”, художники – “рисовать”. Славянские архитекторы были заняты Москвой, Киевом, Петербургом. Скульпторы — Петергофом… Набеги восточных и западных соседей сносили, стирали, распускали по ветру легенды и истории перекрестка уездного значения. Тяжкие зимы память замораживали, жаркие лета высушивали, болезни и эпидемии косили, частые ливни вымачивали, дикие ветры выдували остатки памяти с вершины Северо-Западной возвышенности.
С гордостью подавленные великорусским шовинизмом, мы считаем своей архитектурой Кремль и Петропавловскую крепость. Москва – великая, Питер – легендарный. А Минск – Урюпинск. Куда нашей “беларускай вёсцы”! Однако у себя на садовом участке каждый стремится посадить цветы, разместить альпийскую горку, благоустроить дворик. Близким людям, покинувшим эту жизнь, каждый старается поставить памятник, установить оградку, высадить цветочки, а лучше — вечнозеленые растения. А где же наше участие в вечности дальше дач и могил?
Да, это исторические факты: за свою многострадальную жизнь Минск 12 раз горел, 7 раз разрушался до основания, после Великой Отечественной войны в нем гордо восставшими оставались лишь 70% стен и всего несколько уцелевших зданий!
Были мысли оставить руины Минска как страшный памятник ужасам войны, а город перенести в другое место. Но памяти – памятники, а живым – жизнь. Не будем акцентировать, как дорого обойдутся потомкам градостроительные ошибки послевоенной планировки центра. Они хотели как лучше. И слава народу, разобравшему страшные руины и завалы, и слава его зодчим, восстроившим наш красивый город из пепла!
Коренных минчан после войны осталось 70 тысяч человек. Это 3% сегодняшнего населения Минска. Мои корни – Петербург, Таллинн, Омск, Самара. И таких подавляющее большинство. Но мы родились и живем в Минске. Сегодня это черта нашей с вами оседлости! Здесь родились наши дети, и они уже – коренные минчане. Здесь родятся наши внуки. Давайте подарим им историческую память о немодном нынче и полузабытом слове – Родина. Пусть это будет наше современное видение истории, но пусть оно будет! А пока создается впечатление, что в белорусской пустыне приземлился НЛО и разом застроил ее территорию.
При исследовании репрезентативности, образности центра Минска, проводившемся в рамках диссертационной работы на кафедре градостроительства 20 лет назад, один опрашиваемый интеллектуал сказал: Минск – город, красивый до однообразия. Специфика Минска – он не похож ни на какой другой город благодаря своей ординарности: он – среднее, которого нигде нет в чистом виде. Почти типовые цирк, музей ВОВ, горсовет, университет – все это уже где-то было.
Последние двадцать лет многое привнесли в нашу жизнь. А в архитектуру центра Минска?
Сцена третья. Двадцать лет спустя.
Беларусь уже одна. Это маленькая, но очень гордая страна. Гордая своей толерантностью и дружелюбностью, чистотой и порядком улиц, дисциплинированными пешеходами, культурной публикой.
Удалось. Подсветка главных улиц неожиданно создала новый образ центра. Праздничная иллюминация – еще один. Уже разнообразие сред. Однако только дальтоник мог согласовать зеленую подсветку автодорог под мостами. Неужели для кого-то секрет, что зеленый, красный и желтый цвета используются для регулирования движения транспорта и пешеходов?
Границы центра расширились, наполнились новым смыслом, витрины – новой эстетикой. Появилась ее величество Наружка – нет, не мышка-норушка, а наружная реклама – растяжки, штендары, рекламные конструкции, щиты. Что и говорить – прямо на улицах центра три телевизора! Однажды ночью, въезжая в Минск из далекой поездки, я очнулась ото сна в районе перекрестка Немиги – Романовской Слободы и, взглянув в окно, удивилась: мы все еще в Варшаве?
Посветлели и архитектура и жители. И не только из-за того, что больше стало блондинок, а потому что свободнее стали души и уши, светлее надежды и одежды.
Архитектура массовых спортивных сооружений (стадионы, дворцы спорта), выставочных павильонов, заводских цехов и даже здания аэровокзала оказалась удивительно пригодной для рынков. Парки и скверы – для массовых гуляний в праздничные дни, даже несмотря на острую нехватку кафе и туалетов.
Определились локусы тусовок. Новое поколение, которое хотело выбрать пиво, в крайнем случае – пепси, вынуждено было перейти на шок по-нашему, так как для него так и не построили систему общественных туалетов. Их как было 2 на 70 тысяч жителей после войны, так и на 2 нынешних миллиона: по одному на миллион.
Уменьшилось количество праздношатающейся публики, увеличилось количество деловой. Добавилась новая категория граждан – новые белорусские, практически выбывшие из числа пешеходов и пополнившие общество автолюбителей.
Обострились парковочные проблемы. Магазины разделились на пешеходные (без парковок) и для всех. Теперь легко изжить узкоспециализированный объект – убрать возле него парковку.
Водно-зеленый диаметр Минска — легкие города, которыми дышит менее 1% населения, так и не насыщенный центрами притяжения, по-прежнему пустует 99% времени. Единственное доступное для гуляющей молодежи кафе появилось, наконец, в парке Горького. Красиво. Удобно. Доступно. Спасибо.
Были мечты сделать зону цирка маленьким сказочным детским оазисом. Были.
Эпилог. Пора бы.
Давайте бережно достанем из прошлой, “советской“ жизни то ценное, что мы чуть было не выплеснули с водой – культурную память, хранящую следы подлинной – не московской, не питерской, не киевской – нашей, минской истории.
Какой из исторических пластов корректно считать оригиналом в архитектуре, скульптуре, дизайне при реконструкции городской среды? Самый ранний для Минска – деревянный? Самый многоэтажный? Принадлежащий эпохе расцвета, событийных акцентов, жизни замечательных людей? Какой пласт выкристаллизовывать? Какие фотографии проявить? Какие символы нами упущены? Вопросы, вопросы, вопросы… А хочется ответов, ответов, ответов!!!
Может быть, создать фрагментарное разнообразие прожитых стилей улиц, кварталов и других единиц городской среды? Сколько ругали бутафорию Троицкого предместья, а ведь оно живо, посещаемо, знаково!
Мы ходим по минской земле, дышим минским воздухом, существуем в минской атмосфере, волнуемся в энергетическом поле этого города. Исторически оно соткано из энергий разных городов и деревень, откуда съехались сюда наши предки. Но теперь мы едины, и мы – минчане. Давайте прочтем огненные письмена событий и личностей, живших здесь до нас, и запишем их в камне, металле, стекле для детей и потомков, чтобы они не подумали, что мы незаконно присвоили себе начало истории нашего города.
Действие – ваше.
Занавес.
В статье использованы фотоматериалы Минскгражданпроекта (конкурсное предложение) и из интернета.