Вы здесь

Проблемы масштаба городских пространств на примере города Гродно

Большинство населения земли живет в городах. В некоторых городских кварталах мы чувствуем себя комфортно, а другие нас раздражают. Один из важнейших факторов, влияющих на психологическое состояние, – размеры окружающих пространств.

Наполненное жизнью пространство принято называть окружающей средой – естественной и рукотворной.

В своей жизнедеятельности городские жители одновременно находятся в двух ипостасях: как потребители и как создатели своего окружения. Часть из них на разных уровнях занимается организацией искусственной среды профессионально – градостроители, архитекторы, дизайнеры. Гармонизация пространства есть смысл их профессиональной деятельности.

В любом обществе параллельно сосуществуют разные взгляды на градостроительные и архитектурные объекты. К сожалению, преобладает следующая точка зрения: если здание без трещин, чистенькое, аккуратно покрашено, крыша не течет, то это – хорошее здание. А если штукатурка сыплется, крыша протекает, окна перекошены, то – плохое. В рамках таких суждений руины великих творений всегда проигрывают отполированному ящику.

Не охватывая все аспекты архитектуры и ее роли в жизни общества, попробую рассмотреть только проблему ее восприятия через призму масштаба в структуре городской застройки, отбросив эмоции и присущую им оценочную терминологию (хорошо – плохо, правильно – неправильно и т.д.).

На карте нашего города трудно не заметить отличие центра от периферийных районов. Если в центральной части Гродно соткан из мелкой сетки кварталов и, в сущности, представляет собой конгломерат разнообразных функций с культурно­историческими пространственными наслоениями, то новые районы – это “спальни города”, обозначенные, как правило, только магистральными улицами. Их компоновка ограничена мерой таланта и профессионализма зодчих. Застройка микрорайонов фактически является придатком поточного индустриального строительства и слепком преобладающих представлений общества последних десятилетий о городском хозяйстве и образе жизни.

Давайте сравним: исторический центр города занимает площадь около 200 га и здесь более сотни улиц, а жилые микрорайоны “Форты”, “Принеманский”, “Вишневец”, “Девятовка”, “Лизы Чайкиной”, сравнимые с ним по размерам, не имеют и десятка. То есть в новых районах сетка улиц (а улицы – это структурный коммуникационный и хозяйственный каркас города) на порядок крупнее. Что следует из обнаруженных различий?

В центре города, где размеры кварталов приблизительно 80х80 м, а некоторые улицы состоят всего из трех домов, имеем:

ясную ориентацию в пространстве, очевидное и понятное жителям назначение структурных элементов города (улица, двор, дом со своим номером на улице);

безболезненное включение в кварталы объектов обслуживания и мелких предприятий (магазины, дома быта, офисы и др.), которые кроме всего прочего являются и местами приложения труда населения этих районов;

четкое разделение инженерных коммуникаций на городские и объектные;

небольшие автостоянки на расширенной проезжей части;

концентрацию вредных воздействий (транспортные шум, гарь, большая скорость автомобилей) только на магистральных улицах;

возможность финансирования и реализации строительства законченными градостроительными группами;

площадь улиц здесь составляет не менее 30 % от общей площади центра.

На периферии, в микрорайонах, где размеры жилых образований около 800х800 м, получаем:

где размеры жилых образований около 800х800 м, получаем:

запутанную ориентацию – попробуй найти нужный номер дома;

проезды, как правило, тупиковые и кривые. В то же время транспортное движение на них насыщеннее, чем на жилых улицах (почемуто тупиковые проезды иногда до 1 км длиной автоинспекторы считают более безопасными для жителей микрорайонов);

объекты обслуживания, расположенные внутри микрорайонов, зачастую остро диссонируют с жилой застройкой. Проблемы со стоянками и загрузками в магазины непреодолимы – практически невозможно удовлетворить требования санслужбы;

площадь улиц в современных микрорайонах составляет около 15% (рис. 1, 2).

Зачем, спросите, я привожу эти соотношения площадей? Да затем, что любому, кто когда­нибудь занимался проектированием микрорайонов, известно: главный технико­экономический показатель жилой застройки – плотность жилого фонда. И ведь что удивительно: при кажущейся бешеной плотности жилого фонда в центре города она не только сравнима, но даже уступает плотности в микрорайонах. Вроде, опираясь на СНиПы, мы должны были создавать более комфортные условия в новых районах, а фактически генерировали переуплотненную и, как следствие, антигуманную среду.

Думаю, дело не в СНиПах, а в недостатке профессиональной школы регионального звена архитекторов – как администраторов, так и проектировщиков. БелНИИПградостроительства – автор всех генеральных планов городов и ПДП районов – решает макроструктурные стратегические задачи развития поселений, определяет принципиальное зонирование, распутывает клубок транспортных и инженерных вопросов. На долю других проектных институтов достается наполнение ячеек крупномасштабной сетки магистральных улиц кварталами и микрорайонами. Никто не мешает нам нарезать парудругую жилых улиц внутри ячеек. СНиПы этого не возбраняют. А мы, не загоняя себя в ловушку нормативов, не снижая плотности жилого фонда внутри микрорайонов, получили бы ощутимые преимущества: и удобные подъезды к объектам обслуживания, и ясную ориентацию в пространстве для горожан, и сокращение долгостроев, и т.д. Конечно, более адекватная структурная сетка кварталов еще не гарантия получения полноценной городской среды, но существенная и необходимая предпосылка для ее создания.

Всем известно, что ошибки, допущенные на макроуровне, можно только загладить, а не исправить даже отдельными удачами; что, не решив общих проблем, в последующей работе будем постоянно сталкиваться с частными вопросами и препятствиями. Вроде бы банальная истина, но на каждом шагу видим, как эта “банальность” выползает со своей ужасной гримасой. Площадь Ленина в Гродно – самый наглядный пример. Простите меня, коллеги, но здесь смешение масштабов застройки ставит одну за другой неразрешимые задачи. Сам свидетель, как все начиналось. Вполне соразмерная историческому центру площадь со времен Тизенгауза (сейчас она носит его имя) меняла только идеологические акценты, но не отношение к пространству. На ней в разное время размещались и церковь, и памятник Свободы, и памятник Ленину. Даже утрата в конце XIX в. губернаторского дворца в какой­то степени восполнялась мощными кронами деревьев парка. В 1966 г. появилась 9-этажная пристройка к зданию облисполкома на ул. Ожешко – по нашим меркам, небоскреб (с сеточкой окон на фасадах и другими признаками “интернационального” стиля). Остекленная лестница усиливала роль пристройки как вертикального акцента в городе – рядом ни церквей, ни костелов. Тем не менее своей массой новое здание стало угрожать пространственной целостности окружения, ранило, но еще не угробило камерности исторической среды.

На моей памяти уже с 1968 г. службам исполкома стало тесно в “небоскребе”, появилось намерение расшириться, и в итоге через десяток лет под снос пошел целый квартал ценнейшей застройки города в границах улиц Ожешко, Социалистической, Тельмана, Энгельса.

При реконструкции в этом квартале с лихвой могли бы разместиться все помещения областной управы. Но это сейчас мы такие умные и сердобольные, а тогда к “высотке” пристроили еще такую же. Вот тут удар “спадчыне” был нанесен смертельный.

Вполне приличное современное здание облисполкома в новых районах с укрупненным масштабом стало бы украшением и доминантой. В среде старого города оно подмяло под себя все окружение и прожорливо требует новых жертв. Навстречу ему через долину р. Городничанки от площади Ленина “поползло” здание горкома партии, позже горисполкома. Монстр проглотил всякую мелочь по ул. Ожешко со стороны Городничанки. В конце концов речку засыпали и заасфальтировали. Идеологическая связка горкома с исполкомом должна была красиво замкнуться на обновленной площади Ленина – заказали новый памятник Ильичу, поменяли ему место. А тут еще исторический центр надо сохранять. А как? Нарушенную структуру уже не спасают даже аккуратные пломбы в пораженных кариесом зубах старых кварталов. Надо восстанавливать всю челюсть (рис. 3, 4).

На этом же “поле боя” можно увидеть, если захотеть, как, изменив количественные параметры отдельных градостроительных элементов, получили совсем иное качество (при благих, в общем­то, намерениях). Ранее старая площадь с востока замыкалась парковой “экседрой”, в центре которой располагался памятник Ленину. За ней через массив деревьев на этой же оси стоял обелиск с воином. То есть Ленин завершал площадь, а обелиск был на другой территории, в парке. Памятник Ленину “переехал” на новую площадку, а “экседра” осталась без своего хозяина. Она могла бы сыграть роль входа в парк, и тогда бы сохранился первоначальный масштаб площади. Но при реконструкции парка Жилибера полукружие ограды “разъехалось”, она понизилась до уровня цветочниц, сплошное мощение докатилось до монумента с Вечным огнем. Монумент активно включился в композицию площади, которая стала в 2 раза больше. Изменились соотношения высот застройки к длине площади – поменялось качество пространства, оно стало другим. Лучше или хуже? Мы с самого начала отказались от этических оценок, но вынуждены признать, что невозможно игнорировать пресловутый масштаб.

Как возвратить утерянные мелодии и ритмы уютных человеческих пространств? Рецепт один: вернуться в старом центре города к первоначальной структуре – пустоты застроить, крупное расчленить на мелкое (рис. 5). Ведь укрупненная планировочная структура пагубно влияет на восприятие отдельных памятников, которые ранее находились в других условиях.

Последний яркий пример – Советская площадь. В нынешних границах она сформировалась на послевоенных руинах квартала по ул. Мостовой. Разрушенный квартал с городской ратушей не восстанавливали, а на этом месте разбили сквер с фонтаном. Огородили его невысоким заборчиком в стиле советского классицизма. В довершение в 1961 г. снесли за ненадобностью недобитый войной гарнизонный костел (в разное время Фара Витовта, православный собор). До войны размеры площади по контуру застройки составляли 165х65 м. Современная площадь от танка до дома купца Муравьева – 150х340 м (рис. 6, 7).

Сегодня на 56метровой высоте парит над городом самый величественный в Гродно иезуитский костел. Его живописный силуэт замыкает средневековые узкие улочки. Он до сих пор выполняет роль ориентира: где костел, там и центр. А вот на огромном пространстве Советской площади этот храм заметно утратил свою солирующую позицию (рис. 8). Он стал одним из ряда других зданий – жилых домов, гостиницы, перчаточной фабрики. У старожиловгродненцев гипотетически оставалась надежда, что на их веку восстановят хотя бы ратушу, как в Минске, и костел Витовта. Но с последней “реконструкцией” площади надежда исчезла. Сейчас преобладают другие представления о том, как должны выглядеть площади и улицы нашего города, другая идеология развития пространств.

Где проводить многотысячные массовые мероприятия, если застроить расчищенные в центре пространства? Очевидно, надо создавать площади в новых районах города, создавать параллельно со старым новый центр, как это и было задумано во всех старых генпланах Гродно. Даже в Париже не постеснялись для этих целей построить новый деловой район Дефанс.

Так или иначе, система организации государства и власти проявляется в материальных формах. Демонстрация сильной власти, воли и концентрация средств во времена Абсолютизма во Франции нашла свое воплощение в стиле ампир, в более древние времена египетские фараоны отпечатали свое всесилие и божественность в храмах Корнака и пирамидах Гизы.

“Реконструкция” площади Советской тоже отражает сильную власть и волю руководителей. Как нельзя лучше об этом свидетельствует шахматная доска благоустройства – жестко организованные места для гуляний, парадов и праздников. Неплохо прорисованные архитектурные детали подпорных стен, светильников, скамей, богатое мощение только усиливают ощущение неприкаянности.

По сути, выполненная реконструкция площади – новое строительство. Ведь ни один элемент старой застройки, ее структура не восстановлены. Полученный результат, видимо, многим нравится, так как теперь Гродно в чем­то приближается к столице – гранит, бетонная плитка, вечерняя иллюминация. Еще бы развязать транспортный узел и – гуляй, ветер! Можно ли совместить противоположности: простор и уют? Чемто приходится жертвовать.

По своей пространственной роли улицы и площади средневекового города – это штольни, прорубленные в массиве застройки. Отдельные здания уходят на второй план. Здесь на визуальное восприятие в большей степени оказывают влияние эти самые художественно обработанные историей прорубленные пространства (тип “А”, рис. 9).

Новые города – это отдельные объекты на транспортном поле, и лучше всего они взаимодействуют в качестве ансамблей (тип “Б”, рис. 10).

Мы имеем две противоположные парадигмы организации пространств. Если хотим получить от города ощущение защищенности и уюта (скованности и затхлости), то делай, как на схеме “А”. Если ощущение простора, воздуха и солнца (неустроенности и сквозняка) – застраивайся по схеме “Б”.

Ни одна из схем не лучше и не хуже: что для клаустрофоба кайф, то для агорофоба – катастрофа. Одни чувствуют себя хорошо в пещере, другие – в открытом поле. Пусть будет и то, и другое – в старом городе камерность, в новом – открытость, а человек останется мерой всех вещей.


 

 

 

 

Читайте также
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Гольшаны, пожалуй, единственное в Беларуси местечко, которое сохранило свое архитектурное лицо. Что ни дом — то бывшая мастерская, или лавка, или...
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Один из древнейших городов Беларуси – Заславль – уже давно приковывает внимание специалистов из разных областей науки – археологии...
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Одесса… Удивительный город! Даже не знаю, с чего начать рассказ о нем… С того, что почти вся его старая часть построена 160—200...